Л. Н. Толстой в сознании человека цифровой эпохи

16 и охота читать хорошие книги, – хорошие книги писаны языком, который народ не понимает. Для того, чтобы выучиться понимать, – нужно много читать. Для того, чтобы охотно читать, – нужно понимать… В чем тут ошибка и как выйти из этого положения?» [1, с. 169]. Указанный парадокс продолжает оставаться камнем преткновения и в современной текстовой деятельности учащихся. Всем понятно, что для развития полноценной личности и формирования читатель- ских компетенций в полном объеме необходимо как можно более широкое зна- комство с русской классической литературой и публицистикой. Однако их язык непонятен учащимся, труден для восприятия. Чтобы литература стала понят- нее, надо много читать. Но чтобы много читать, необходимо понимать прочи- танное. Так современное школьное литературное образование сталкивается с толстовским парадоксом. Каковы же пути его преодоления? Здесь Толстой в первый период своей пе- дагогической деятельности (т. е. до создания «Азбуки» и «Русских книг для чте- ния») не видел однозначного решения. Но он предостерегал от одного прямоли- нейного хода, что нужно взять на вооружение и в наше время. Таким прямолинейным ходом является элементарное объяснение непонятных слов в прочитанном тексте. Толстой отмечает: «Объясняя какое бы то ни было слово … вы или вставляете на место объясняемого другое, столь же непонятное слово, или целый ряд слов, связь которых столь же непонятна, как и само слово» [1, с. 170]. Для современной дидактики это тонкое замечание Толстого весьма важно. Конечно, объяснение непонятного в тексте обязано присутствовать на уроке, текст необходимо сопровождать определенным пояснительным рядом, но только эти объяснения не должны быть простыми словарными дефинициями или включать элементарные синонимические нанизывания. Объяснения должны представлять собой комментарии, которые формируют у учащихся прежде всего само понятие, которое стоит за неясным словом или фразой. Толстой точно за- мечает: «Почти всегда непонятно не само слово, а то понятие, которое выражает слово. Слово почти всегда готово, когда готово понятие. Притом отношение слова к мысли и образованию новых понятий есть такой сложный, таинственный и нежный процесс души, что всякое вмешательство является грубою, несклад- ною силой, задерживающей процесс развития» [1, с. 170]. Таким образом, преломляя идеи Толстого в плоскость современной тексто- вой дидактики, нужно отметить, что объяснение или комментарий должны спо- собствовать естественному познавательному процессу, идти в русле общего ду- ховного и интеллектуального развития обучающегося. Толстой подчеркивал, что достаточно часто за непонятным в тексте стоит не конкретное явление действи- тельности, а впечатление, чувство. Здесь важно опираться на опыт самих уча- щихся, а не «подделывать их под желания учителя» [1, с. 171]. Касаясь вопросов понимания текста, Толстой весьма точно говорит об особенностях его пунктуационного оформления. До сих пор учителя бьются над проблемами пунктуационной грамотности, но зачастую такие проблемы связаны не с тем, что учащиеся не знают, правил, а с тем, что они не понимают смысла того предложения, в котором нужно расставить знаки препинания. Толстой предлагает единственно верное в таком случае решение: идти от