Духовное наследие Л. Н. Толстого в контексте мировой литературы и культуры

89 портретов, бесконечное множество зарисовок, набросков и эскизов писателя, го- ворил о нём как о неисчерпаемом сюжете [3]. Одной из самых распространённых ассоциаций, связанных с именем писа- теля, является крестьянство, его (писателя) вечная косоворотка. При обращении к дневниковым записям данное видение Толстого дополняется рядом деталей. Так, юрист, писатель В. М. Грибовский, заставший писателя за работой с одним из крестьян, оставил о нём следующее воспоминание: «Если бы я раньше не ви- дел Толстого, я бы на этот раз мог его принять за кого-нибудь из деревенских рабочих. Его грязная, вымазанная сажей и глиной белая рубашка, ремешок вме- сто пояса, пространные крестьянские сапоги, по голенище запачканные в глине, вполне гармонировали с курчавой головой и широкой спиной, на которой высту- пал сквозь рубашку обильный трудовой пот» [Соловьев, 2016, 39]. Театральный режиссёр К. С. Станиславский также был впечатлён писателем, которого в пер- вые минуты встречи не признал вовсе: «В столовую вошел старик с длинной бо- родой, в валенках и серой блузе, подпоясанной ремнем. Его встретили общим радостным восклицанием. В первую минуту я не понял, что это был Л. Н. Тол- стой» [3]. Иной образ рисуется в воспоминаниях А. И. Куприна, который запом- нил Толстого, одетого в короткое драповое пальто, котелок и высокие сапоги и похожего на старого еврея [3]. Подобные впечатления встречаются и в воспоминаниях художников М. В. Нестерова, который обратил внимание на «фланелевый набрюшник» [3] писателя, и И. Е. Репина, что также необходимо учитывать, но не абсолютизиро- вать, т. к. существуют и противоречащие данному образу писателя сведения, например наличие у Толстого большой коллекции эксклюзивной обуви. При этом стоит отметить, что, несмотря на те или иные подробности либо их отсутствие в мемуарных записях, затрагивающих внешность писателя, абсо- лютное большинство воспоминаний современников роднит одна деталь. Вели- кие художники, писатели, скульпторы, деятели искусства в целом, рассуждая о Толстом, большое внимание уделяют его взгляду. «Мне казалось, что этот вели- чайший сердцевед одним взглядом проникнет во все тайники души моей. Перед ним, казалось мне, уже нельзя с успехом скрывать всю дрянь, имеющуюся на дне души, и выставлять лишь казовую сторону» [3], − писал великий русский компо- зитор П. И. Чайковский. Глаза писателя приковывали к себе, принизывали и зон- дировали душу, как выразился К. С. Станиславский. «То были глаза то острые, колючие, то мягкие, солнечные. Когда Толстой приглядывался к человеку, он становился неподвижным, сосредоточенным, пытливо проникал внутрь его и точно высасывал все, что было в нем скрытого − хорошего или плохого» [3]. Именно в этом и заключалась сокрушительная сила, безапелляционное могуще- ство Л. Н. Толстого, по мнению его современников. Однако стоит отметить, что и физической силе отводится значительное ме- сто в мемуарах о Толстом. Известно, что писатель регулярно занимался гимна- стикой, совершенствовал свою физическую подготовку, выносливость. Так, даже в пожилом возрасте Лев Николаевич преодолевал большие расстояния пе- шим ходом. С. А. Толстая в книге «Моя жизнь» вспоминает о том, как великий