Духовное наследие Л. Н. Толстого в контексте мировой литературы и культуры

77 и мир”, опубликованных в “Русском вестнике” (1865, № 1, 2) под названием “Ты- сяча восемьсот пятый год”» [Тургенев, 1989, 301.]. Однако опубликованное в «Русском вестнике» (№ 1 и 2 за 1865 год) соответствовало лишь первой части первого тома «Войны и мира», причем текст «Русского вестника» не идентичен тексту первой части последующих отдельных изданий «Войны и мира», так что о «соответствии» можно говорить лишь в ограниченном понимании. И повторим самое главное – 16 марта Тургенев еще не мог быть знаком с № 2, вышедшим только 18 марта. Далее комментарий к письму А. А. Трубецкой распространяет эту же ошибку, поясняя в том же духе отзыв Тургенева в письме к Борисову (про- цитированный нами выше) и даже утверждая, что приведенный комментаторами отрывок из письма П. В. Анненкова к Тургеневу [см.: Тургенев, 1989, 290] отно- сится к №№ 1 и 2 «Русского вестника». (Забыв, что письмо Анненкова датиро- вано 18 февраля, когда до выхода № 2 «Русского вестника» оставался еще месяц.) Таким образом, комментируемые тексты писем Тургенева, как и отрывок из письма Анненкова, ошибочно выдаются за отзывы «о двух первых частях романа “Война и мир“» [Тургенев, 1989, 301]. Так ли важны наши уточнения? Учитывая, что «золотушными кривляками» названы «барышни» – героини тех глав, которые были прочитаны Тургеневым к 16 марта, мы должны рассмотреть, что же это за «барышни». Итак, в главах I – XXVIII романа “Тысяча восемьсот пятый год” мы видим в числе «барышень» сорокалетнюю Анну Шерер, Hélène Курагину, Веру Ростову, тринадцатилетнюю Наташу Ростову, пятнадцатилетнюю Соню, трех княжон – племянниц старого графа Безухого, Жюли Ахросимову (дочь Марьи Дмитриевны Ахросимовой) и дочь Марьи Львовны Карагиной. (В «Войне и мире» дочь Марьи Дмитриевны среди гостей у Ростовых не показана, а изображению Жюли Карагиной, кокет- ничающей с Николаем Ростовым, уделено больше внимания.) И, конечно, среди этих персонажей трудно угадать будущую главную героиню. С образом княжны Марьи автор в этой публикации еще не знакомит читателя (в имение Болконских действие романа переносится только в главах, опубликованных в № 2, вышед- шем в марте). Впрочем, и в своих дальнейших отзывах, прочитав уже всю «Войну и мир», Тургенев обошел этот образ молчанием, что странно, особенно на фоне установившейся читательской и исследовательской традиции сравнения образов княжны Марьи и Лизы Калитиной из «Дворянского гнезда». Что же ка- сается образа Наташи, то этот образ тринадцатилетней девочки, да еще порой напоминающей в своем поведении чуть ли не пятилетнюю (на страницах первых глав «Тысяча восемьсот пятого года»), совершенно не соответствовал представ- лению Тургенева о героине романа. Перерабатывая текст для нового издания, Толстой сгладил черты инфантилизма в тринадцатилетней Наташе, сократил не- которые авторские характеристики. И все же Наташа (не только «Тысяча восемь- сот пятого года», но и окончательного текста всего романа, включая «Эпилог») не воспринимается Тургеневым как центральная героиня, т. е. достойная автор- ского и читательского сочувствия и восхищения. А. И. Батюто убедительно показал, что инфантильность и отсутствие ду- ховно-нравственных запросов в этой героине представляли резкий контраст с «довременной взрослостью» тургеневских девушек [Батюто, 2004, 251–259].