Духовное наследие Л. Н. Толстого в контексте мировой литературы и культуры

246 Ведь, когда «невыносимо жить», то разумно убить себя, «ты можешь это сделать, и некому будет говорить о невыносимости жизни. Вопрос, стало быть, не о праве человека убивать себя, а только о том, разумно ли и нравственно ли (разумное и нравственное всегда совпадают) делать это? И ответ всегда был и есть один: что это и неразумно и безнравственно» [Л. Н. Толстой, 1936, 175]. Самоубийство, считает Л. Н. Толстой, – характерная черта современной жизни, когда люди «убивают себя понемножку развратом, водкой, табаком, опиумом, иногда, как на войне, на дуэлях, подвергая себя большой вероятности смерти, иногда же сразу, как самоубийцы» [Л. Н. Толстой, 1936, 175] Смысл самоубийства в современной культурной интерпретации определя- ется потребительским отношением к жизни, жизни, которая дана человеку как величайшая ценность. Она определяется мерой служения жизням других лю- дей. Служение людям мотивировано любовью и раскрывается верой в высшее начало. Даже недееспособный человек, разбитый параличом монах, страдаю- щий от болей, разбитый параличом «не только не жаловался на свое положение, но постоянно, крестясь, глядя на иконы, улыбаясь, очевидно, искренно выражал свою благодарность Богу и радость за ту искру жизни, которая теплилась в нем. Десятки тысяч посетителей бывали у него, и трудно представить себе все то добро, которое распространилось в мире от этого, лишенного всякой возможно- сти деятельности, человека» [Л. Н. Толстой, 1936, 176]. Любовь в интерпретации Л. Н. Толстого – эта некая культурная универсалия , определяющая жизненное пространство человека, раскрывающая смысл и назначение его бытия. Любовь свойственна всем людям, именно она высвечивает их нравственную силу. Поэтому, – утверждает мыслитель, – «пока есть жизнь в че- ловеке, он всегда может и имеет истинное благо и давать его другим людям». Ведь, «совершенствуясь в любви, не может не испытывать того высшего блага, которое свойственно человеку, положившему в этом совершенствовании цель своей жизни, и вместе с тем не может не содействовать благу людей, заражая тем свойством любви, которое одно дает истинное благо людям» [Л. Н. Толстой, 1936, 176]. Жизнь, таким образом, как высшая ценность, определяется потенциалом де- ятельностной любви, которая живет в каждом человеке. Именно любовь является мощной мотивацией, объединяющей человечество, способствующей его нрав- ственному прогрессу. Метафизика безумия – это отсутствие разумности, в основе которой – за- кон эгоизма , любви, а истоком безумия является потворство собственным жела- ниям и потребностям. В этом смысле, по мнению Л. Н. Толстого, именно гедо- нистические интересы коренятся в духовных скрижалях современной культуры. Этот закон эгоизма, когда человек «признает себя одного начало всего и не знает никакого другого закона, кроме своих желаний». Потребности многообразны и бесчисленны, более того – неисполнимы, так как «исполнение желаний, зави- сящих от внешнего мира, не во власти человека, то ясно, что для человека, так понимающего жизнь, жизнь, в которой не исполняются его желания, не пред- ставляет никакого смысла и ценности и потому должна быть уничтожена» [Л. Н. Толстой, 1936, 176]. Принцип удовлетворения потребностей лежит в ос- нове современного прогресса и характеризуется, по мнению мыслителя,