Духовное наследие Л. Н. Толстого в контексте мировой литературы и культуры

188 какую-то невидимую драгоценную вещь над головой, подержал ее несколько се- кунд и вдруг отчаянно бросил ее: Ах вы, сени мои, сени!» [Толстой, 1953, Т. 1–2, 155]. Здесь Л. Н. Толстой очень точно передает настроение и технику народного пения, когда песня становится поводом для целого представления, охватывает всех, меняет настроение массы. Здесь все естественно, все идет от души, хотя начинается пение по команде. Песню «подхватили двадцать голосов» , «ложеч- ник, несмотря на тяжесть амуниции, резко выскочил вперед и пошел задом пе- ред ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому-то ложками» [Толстой, 1953, Т. 1–2, 155]. Все подчиняются настроению и ритму песни: « Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу» [Толстой, 1953, Т. 1–2, 155]. Исполняемая солдатами песня влияет, например, на тон разговора разжало- ванного в солдаты Долохова с гусарским корнетом Жерковым: «Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова» [Толстой, 1953, Т. 1–2, 156]. Долохов, остро переживающий свое положение, чувствующий себя неком- фортно в обществе бывшего приятеля, хочет выглядеть независимым, не желает покровительства и снисхождения, и песня, не умолкающая во время их разго- вора, помогает ему сохранять спокойствие и независимость тона. Произведение для «исполнения» солдатами Л. Н. Толстой выбирает тоже не случайно: это очень мирная песня о судьбе девушки, полюбившей молодого пи- вовара Ваню, однако ее любовь далеко не безоблачна, потому что суровый отец не дает дочери видеться с избранником. Песня становится важным фоном для всего происходящего, музыкальное сопровождение дает настрой коллективному сознанию, подчиняя всех единому ритму и настроению. Коллективность народных мелодий проявляется и в том, что они увлекают ин- дивидуальное сознание, подчиняет его себе, что видно в ситуации с Долоховым. Но народная музыка не всегда воплощает настоящий народный дух или дает ощущение единства, братства. В третьем томе «Войны и мира» изображена сцена в питейном заведении, где «человек десять фабричных» поют нестройным хором какую-то песню. Эта сцена противопоставлена в сцене солдатского пения во время смотра в Браунау. «В недостроенном доме на Варварке» подвыпившие ра- бочие, «потные, с мутными глазами» , поют «какую-то песню» . Отсутствие кон- кретного указания на произведение или хотя бы на особенности его мелодии или слов указывает на случайный характер всего происходящего, что далее подчер- кивает автор: «Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гу- ляют» [Толстой, 1953, Т. 3–4, 353]. Поют они, «напруживаясь и широко разевая рты» . Каждое слово в описании пения фабричных рабочих говорит о том, что в пении нет души, подлинного чувства. Это видно, например, в описании высо- кого белокурого рабочего с мутными и «нахмуренными» неподвижными гла- зами. Он словно руководил поющими («стоял над теми, которые пели» ), «тор- жественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, пальцы которой он неестественно старался растопыривать…»