Духовное наследие Л. Н. Толстого в контексте мировой литературы и культуры

158 В. Г. Маслов Шуя, Россия НОРМЫ РУССКОГО ЯЗЫКА НА СТРАНИЦАХ РОМАНОВ Л. Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР» И А. С. ПУШКИНА «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН» Аннотация. Статья посвящена специфике норм русского языка на страницах романов Л. Н. Толстого «Война и мир» и А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Ключевые слова: национальня русская прозаическая традиция, западноевропейский роман, синтаксическая система, ритмомелодия, текст, анафорическое единство, офици- ально-деловой язык, журнально-публицистическая речь, галлицизм. Вера в торжество Разума, надежда на «сошествие» христианского миропо- нимания к людям, любовь и сострадание к живущим и к тем, кто придёт в эту жизнь после, – вот вершина раздумий Пушкина и Толстого, которая и сегодня остаётся недосягаемой для всех, кто размышляет о судьбах народов и государств. «Люди, – писал Лев Толстой в трактате “В чём моя вера?”, – связанные друг с другом обманом, составляют из себя как бы сплочённую массу. Сплочённость этой массы и есть зло мира. Вся разумная деятельность человечества направлена на разрушение этого сцепления обмана. … Сила сцепления людей есть ложь, об- ман. Сила, освобождающая каждую частицу людского сцепления, есть истина. Истина же передаётся людям только делами истины» [1]. Главное, что сближает Пушкина и Толстого в понимании высшей мудрости жизни, когда вечное всегда остаётся вечным и менее всего тяготит к мирскому, чему посвящено стихотворение «Мирская власть» [2]: Когда великое свершалось торжество И в муках на кресте кончалось Божество, Тогда по сторонам животворяща древа Мария-грешница и Пресвятая Дева Стояли, бледные, две слабые жены, В неизмеримую печаль погружены. Но у подножия теперь креста честнаго, Как будто у крыльца правителя градскаго, Мы зрим поставленных на место жён святых В ружье и кивере двух грозных часовых. К чему, скажите мне, хранительная стража? – Или распятие казенная поклажа, И вы боитеся воров или мышей? – Иль мните важности придать Царю царей? Иль покровительством спасаете могучим Владыку, тернием венчанного колючим, Христа, предавшего послушно плоть Свою Бичам мучителей, гвоздям и копию? Иль опасаетесь, чтоб чернь не оскорбила Того, Чья казнь весь род Адамов искупила, И, чтоб не потеснить гуляющих господ, Пускать не велено сюда простой народ?