Духовное наследие Л. Н. Толстого в контексте мировой литературы и культуры

150 традиций и картин мира, например: «– Пока ты в моем доме и голова моя на плечах, никто тебе ничего не сделает, – повторил он Хаджи-Мурату. Хаджи-Мурат внимательно посмотрел в его блестящие глаза и, поняв, что это была правда, несколько торжественно сказал: – Да получишь ты радость и жизнь. Садо молча прижал руку к груди в знак благодарности за доброе слово » [12]. В приведенном макроконтексте такими высказываниями являются калькирован- ные этикетные формулы « Пока ты в моем доме», «и голова моя на плечах»; «Да получишь ты радость и жизнь». Безусловно, эстетическая когниция читателя получает здесь дополнительный вектор интерпретации за счет описания невер- бальных реакций героев: « внимательно посмотрел в его блестящие глаза»; «Садо молча прижал руку к груди в знак благодарности за доброе слово». Такое описание позволяет усилить коммуникативно-прагматический эффект и способ- ствует реализации авторских интенций. Авторские интенции, направленные на формирование у читателя положи- тельного отношения к Хаджи-Мурату и его окружению, успешно реализованы и в следующем контексте: «– Приход твой к счастью, – сказала она и, перегнув- шись вдвое, стала раскладывать подушки у передней стены для сидения гостя. – Сыновья твои да чтобы живы были, – ответил Хаджи-Мурат, сняв с себя бурку, винтовку и шашку, и отдал их старику » [12]. В этом фрагменте представлен перевод устойчивых этикетных формул Приход твой к счастью, Сыновья твои да чтобы живы были, а их воздействие на читателя усилено опи- санием невербального традиционного поведения: « стала раскладывать по- душки», «сняв с себя бурку, винтовку и шашку», «отдал их старику». В тексте повести «Хаджи-Мурат» также встречаются случаи перевода ино- язычных вкраплений самим автором, например: « Старик осторожно повесил на гвозди винтовку и шашку подле висевшего оружия хозяина – Не хабар? – спросил Хаджи-Мурат старика, то есть: «что нового?» – Хабар иок – «нет нового», – отвечал старик, глядя не в лицо, а на грудь Хаджи-Мурата своими красными безжизненными глазами. – Я на пчельнике живу, нынче только пришел сына проведать. Он знает. Хаджи-Мурат понял, что старик не хочет говорить того, что знает и что нужно было знать Хаджи-Мурату, и, слегка кивнув головой, не стал больше спра- шивать » [12]. Иноязычные вкрапления сопровождаются авторским переводом ( «что нового?», «нет нового» ). Кодовое переключение в приведенном контексте позволяет воссоздать диалог героев, как бы «погрузив» читателя в стихию другого, незнакомого, языка. Прагматика невербального поведения героя также приобретает особое значение: «слегка кивнув головой, не стал больше спрашивать». Эстетиче- ская когниция читателя должна опираться на понимание таких черт героя, как сдер- жанность и уважение к собеседнику, предписываемые кавказскими традициями. Безусловно, применение в тексте повести «Хаджи-Мурат» иноязычных вкраплений позволяет Л. Н. Толстому реализовать авторские интенции, сформи- ровав у русского читателя симпатию к инокультурной среде, причем писатель использует самые разные способы введения этих языковых единиц в текст. На наш взгляд, так достигается прагматический эффект эстетической когниции,