Духовное наследие Л. Н. Толстого в контексте мировой литературы и культуры

135 и описание «настоящих радостей» Ивана Ильича: « Радости служебные были ра- достями самолюбия; радости общественные были радости тщеславия; но настоящие радости Ивана Ильича были радости игры в винт. Он признавался, что после всего, после каких бы то ни было событий, нерадостных в его жизни, радость, которая, как свеча, горела перед всеми другими, - это сесть с хоро- шими игроками и некрикунами -партнерами в винт, и непременно вчетвером (впятером уж очень больно выходить , хотя и притворяешься , что я очень люблю), и вести умную, серьезную игру (когда карты идут), потом поужинать и выпить стакан вина » [Толстой, 1983, 151] . Автор позволяет герою выразить мысль о самой большой радости, именно поэтому в косвенной речи появляются вставные конструкции, в которых представлен субъективно-модальный план персонажа (местоимение 1 лица – «я», разговорная частица «уж», устойчивое разговорное выражение «карты идут»). Этот фрагмент текста переносит нас в начало и одновременно в конец по- вествования о смерти героя: «Началась панихида – свечи, стоны, ладан, слезы, всхлипыванья», «…лакей будет расставлять четыре необожженные свечи » (для игры в винт – С.К.), «… свеча та же с абажуром, и та же непрекращаю- щаяся боль », «И опять останавливалось на детстве, и опять Ивану Ильичу было больно , и он старался отогнать и думать о другом» [Толстой, 1983, 137, 133, 175, 178] . Свеча в русской православной культуре осознается как символ жертвы Богу, воплощающий молитвенное обращение человека ко Творцу. Кроме того, свеча есть носитель света, а свет имеет прямое отношение ко Христу, кото- рый говорил: «Аз есмь свет миру: ходяй по Мне не имать ходити во тме, но имать свет животный» [Евангелие от Иоанна, гл.8, стих 12]. Иван Ильич «ходит во тме», он видит и чувствует, как вся его прежняя жизнь, весь он, прежний, как камень, который летит вниз: «Жизнь, ряд увеличивающихся страданий, летит быстрее и быстрее к концу, страшнейшему страданию … <…> «Противиться нельзя, − говорил он себе. – Но хоть бы понять, зачем это? И того нельзя? Объ- яснить бы можно было, если бы сказать, что я жил не так, как надо. Но этого- то уже невозможно признать,» – говорил он сам себе, вспоминая свою закон- ность, правильность и приличие своей жизни» [Толстой, 1983, 178] . Боль физи- ческая – страдания – сопровождается нравственной болью, которая была «глав- ное его мучение», чувством вины за то, что «все это было не то, все это был ужасный огромный обман, закрывающий и жизнь и смерть» [Толстой, 1983, 180]. Возможно, во введенной писателем цитате из стихотворения «Песня» за- ключен более глубокий смысл, проецирующийся на последующее повествова- ние. Обратимся к тексту «Песни», по данным словарей, очень известному благо- даря русским композиторам, положившим его на музыку: Выйду я на реченьку, Погляжу на быструю – Унеси ты мое горе, Быстра реченька с собой! Нет, унесть с собой не можешь Лютой горести моей;