Духовное наследие Л. Н. Толстого в контексте мировой литературы и культуры

12 может быть, поэт был новый Пушкин, / А беллетрист был новый Лев Тол- стой?!» [Саша Черный. В редакции толстого журнала (1909), НКРЯ], «Оно не микроб, не Толстой, / Не Врубеля мозг ледовитый…» [Н. А. Клюев. Белая повесть (1916–1918), НКРЯ], «Что нам Индия? Что Толстой? / Этот ветер, что был, что не был. / Нынче мужик простой / Пялится ширьше неба» [С. А. Есенин. «В час, когда ночь воткнет…» (1919), НКРЯ], «Постой, товарищ, / а где же / таящийся / среди вас Толстой?» [Н. Н. Асеев. Москвичи (1927), НКРЯ], «И то не все. Замечу кстати: / Опасней нет болезни той, / Когда по скромности, чи- татель, / Ты про себя, в душе, – писатель, / Безвестный миру Лев Толстой» [А. Т. Твардовский. До новой дали (1950–1960), НКРЯ], «Не знаю, что на то б сказал Толстой, / но добродушье и великодушье / мы сочетали с формулой про- стой: душить врага до полного удушья. / Любили по Толстому; по нему, / одоле- вали смертную истому, / докапывались, как и почему. / И воевали тоже по Тол- стому» [Б. А. Слуцкий. Роман Толстого (1966), НКРЯ], «В конце почти / Он, итог желая подвести, / Говорит: “Былому не в пример, / В наше время каж- дый пионер / Обладает истиной простой, / Знает то, чего не знал Толстой!”» [И. В. Елагин. Память (1976–1982), НКРЯ]. В поэтических контекстах представлены яркие детали внешности Толстого: «в бороде у Льва» [В. В. Маяковский. Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского (1923), НКРЯ], «за пояс / Засунув / огромную руку-клешню» [Н. Н. Асеев. Москвичи (1927), НКРЯ], «На стене / росла / у Маркса / под Толстого / борода» [В. В. Маяковский. Сердечная просьба (1928), НКРЯ], «Обликом своим белея, / Лев Толстой заюбилеил» [В. В. Маяковский. Вегетарианцы (1928), НКРЯ], «Толстой – насупленный, кос- матобровый» [Н. А. Щеголев. Гонг (1931–1944), НКРЯ], «Еще обладатель брады густой, / Ваше сиятельство, граф Толстой…» [И. А. Бродский. Письмо в бутылке (1964), НКРЯ], «Лев Толстой / С бородом хвостой. / Борода козлом, / Хоть вяжи узлом» [П. Я. Зальцман. «Лев Толстой…» (1940–1970), НКРЯ]. Многие контексты отсылают нас к биографии Толстого. В них упоминается Ясная Поляна, как локус, непосредственно связанный с писателем: «В тихий ве- чер / льются речи / с Яснополянской дачи: / “Нам противна / солдатчина. / Со- гласно / нашей / веры, / не надо высшей меры”» [В. В. Маяковский. Вегетарианцы (1928), НКРЯ], «Все было в жизни: Ясная Поляна, / Где с ней в саду беседовал Толстой» [Вс. А. Рождественский. Старый портрет (1943), НКРЯ], «Входит Лев Толстой в пижаме, всюду – Ясная Поляна» [И. А. Бродский. Представление (1986), НКРЯ]. Отсылками к биографии писателя можно считать и следующие контексты: «Ведь мечта, с которой неразлучен / Был Толстой, – и участь разделить, / И владения с простым народом – / Не случайно кончилась уходом» [Н. А. Оцуп. «Хорошо писать на облаках…» [Дневник в стихах, 1] (1935–1939), НКРЯ], «У хороших писателей метод простой: / Повоюй, как Толстой» [Б. А. Слуцкий. Пушкинская палка (1961), НКРЯ], «Толстой, он что? Простой артиллерист» [А. В. Еременко. Репортаж из Гуниба (1989), НКРЯ], «и Лев Толстой, позирую- щий в Гаспре» [В. Б. Кривулин. Толстой в Гаспре (1993), НКРЯ].