Наследие Л. Н. Толстого в парадигмах современной гуманитарной науки

31 бежным – со смертью, причем со смертью трудно воспринимаемой, той, в ко- торую не хочется верить до самого конца – смертью родителей. В связи с этим мы постараемся сравнить особенности восприятия двух разных детей, попавших в сходные условия, а также определить, каким образом авторы передают эмоциональное состояние своих юных героев. Первое, что следует отметить, – то, что Николеньку Иртеньева смерть ма- тери настигает внезапно: он находится в Москве, вдали от дома, когда приходит письмо с сообщением о том, что мать тяжело больна и хочет в последний раз повидать детей и мужа. Ваня же являлся свидетелем медленного угасания сво- его отца, проигрывающего войну с болезнью: в последние дни этой болезни никто уже не питает надежд на исцеление хозяина дома, все лишь ожидают ро- ковой минуты. Однако, несмотря на это различие, Николенька и Ваня воспри- нимают смерть сходным образом, испытывая, в первую очередь, страх перед лицом покойного родителя: «…мне захотелось еще раз взглянуть на нее; преодолев невольное чувство страха, я тихо отворил дверь и на цыпочках вошел в залу». (Л. Н. Толстой «Детство»)(3); «В страхе, на цыпочках, мы входим в залу. Это не наша зала! … Я знаю, что на столе... – и боюсь глядеть». (И. С. Шмелев «Лето Господне»)(4). В описании первого детского взгляда на усопшего оба автора делают акцент на неестественном, желтом цвете лица, а также отмечают беглый, растерянный детский взгляд, скачущий с предмета на предмет. Л. Н. Толстой в данном моменте повествования прибегает к асиндетону, а И. С. Шмелев – к особому паузированию, графически выражающемуся в употреблении многоточий: «…я ничего не мог разобрать; все как-то странно сливалось вместе: свет, парча, бархат, большие подсвечники, розовая, обшитая кружевами по- душка, венчик, чепчик с лентами…мне опять представился тот же бледно- желтоватый прозрачный предмет. Я не мог верить, чтобы это было ее лицо». (Л. Н. Толстой «Детство») (3); «Я вижу голубое, белую подушку, и на ней – желтое... лицо?!. Нет, это не... – и жмурюсь, не видеть чтобы. И вижу через пальцы, под голубым... туф- ли... совсем другие…» (И. С. Шмелев «Лето Господне»)(4). Одной из первых реакций Николеньки и Вани на смерть становится отри- цание и уход от реальности в мир грез. Там, в мечтах, во сне, все было иначе – не было страданий и горя, не было болезней, а главное, были живы родители. Однако все грезы мимолетны, и героям не оставалось ничего иного, кроме как взглянуть действительности в глаза: «…воображение рисовало мне картины, цветущие жизнью и счастьем. Я забывал, что мертвое тело, которое лежало предо мною и на которое я бессмысленно смотрел, как на предмет, не имеющий ничего общего с моими воспоминаниями, была она». (Л. Н. Толстой «Детство»)(3); «Я знаю, что случилось ужасное... – отошел? Я еще весь во сне, в цветах, ягодах... в сахарном черносливе... в радости, от которой даже больно сердцу,