Наследие Л. Н. Толстого в парадигмах современной гуманитарной науки

250 соединения в одной графеме, так и при условии, о котором речь пойдет далее. Второй вариант интерпретации неразличения «и» и «i» основывается на пред- положении, что в языковом сознании человека XIX века так и не сформирова- лись устойчивые когнитивные связи между лексемами мир как покой и мир как вселенная и их графическими реализациями. В рамках данной теории очень важным оказывается вопрос, который уже ставился в данной статье, а именно, когда и при каких условиях произошло графическое разделение данных омо- нимов. На основании словарей М. Фасмера и А. Г. Преображенкого уже было отмечено наличие исторической единой графемы для двух лексем. Также в учебнике П. Смирновского «Русская грамматика для младшихъ классовъ среднихъ учебныхъ заведенiй. Этимологiя» отмечается следующее: «Этимоло- гическ конечно миръ и мiръ одно и то же слово, но установленное между ними на пись ѣ различiе, хотя и не оправдываемое филологiею, им ѣ етъ практическое значенiе » [25, с. 438]. Таким образом, чтобы проверить нашу гипотезу, необхо- димо было выяснить, в какой момент появилось написание мiръ как орфогра- фическая норма для значения вселенная. Самая ранняя грамматика, с которой мы работали, оказалась Грамматика Милентия Смотрицкого 1618–1819 гг., где описывается общее правило написа- ния i [27, с. 103–104], однако не приводит никаких данных о различии написа- нии слова мир в зависимости от значения. Интересно, что также данных о на- писании слова мир нет и в ЭСБЕ, который датируется 1890–1907 годами, тогда как в Грамматике Федора Поликарпова 1704г. мы уже встречаем графическое разделение лексем миръ и мiръ [28, с. 177]. Таким образом, можно сделать вы- вод о том, что графическая дифференциация лексем произошла искусственно во второй половине XVII века, либо на рубеже веков без каких филологических предпосылок, как и писал П. Смирновский, просуществовав, таким образом, до 1918 года, т. е. чуть более двухсот лет, что сравнительно мало по отношению, примерно, к 10 векам существования славянской письменности до этого. Какое из объяснений более верное, еще предстоит выяснить, однако уве- ренно можно сказать, что Толстой создает в романе сложную систему семанти- ческих связей, внутри которой реализуется такой гештальт как «мир». Название же как внеконтекстное явление не может быть включено в данную систему в полной мере, что и порождает сложности его восприятия. Однако с какой бы точки зрения не было рассмотрено заглавие «Война и мир», оно не заключает в себе одно лишь противопоставление войны и покоя, а упрощенная модель той самой сложной семантической системы, представляющая, что война – то, что вносит разлад, нарушает покой, равновесие космоса и, самое главное, отража- ется на внутреннем состоянии как отдельно человека, так человечества. Именно поэтому мир Л. Н. Толстого так часто вызывал «опечатки» в изданиях, как са- мого романа, так и при его упоминании. Путаница названий происходила пото- му, что Толстой, вводя свои правила игры, сам снял те признаки дифференциа- ции, которыми располагала лексикография. Читающий больше не мог пола- гаться на связь прямую плана содержания и плана выражения мира. Попытка припоминать, какое написание имел в виду автор, обречена на неудачу, т. к. он