Наследие Л. Н. Толстого в парадигмах современной гуманитарной науки

169 Д. А. Романов ОБЫДЕННЫЕ ТРАГЕДИИ В ИЗОБРАЖЕНИИ Л. Н. ТОЛСТОГО: СТИЛИСТИКА ПОВЕСТЕЙ «КРЕЙЦЕРОВА СОНАТА» И «ДЬЯВОЛ» 1 Повесть «Крейцерова соната» (1889) представляет собой, как это часто бы- вает у Л. Н. Толстого, рассказ о важнейшем эпизоде в жизни человека с вкрап- лением множества сведений из прошлого героя (аналогичные композиционные структуры наблюдаются в «Казаках», «Смерти Ивана Ильича», «Отце Сергии» и многих других произведениях). Свод ключевых слов повести включает лек- семы, отражающие общепринятые представления о браке и семье, об общест- венных нормах и установлениях супружеских и досупружеских отношений, о светском этикете и правилах приличия. Первые главы «Крейцеровой сонаты» держатся на лексических опорах, которые становятся смысловыми доминанта- ми истории Позднышева. Подобные лексические доминанты, представленные главным образом прилагательными, сменяют друг друга. Можно с достаточной точностью прочертить словесную линию доминант, организующую сюжетную динамику и развитие мысли героя-рассказчика: нравственный, чистый, есте- ственный, животный, скотский . Все они определяют преимущественно мо- рально-этическую сферу и выражают отношение человека к себе, обществу и миропорядку, т. е. устройству жизни, принятому среди людей и обычному для них. Оценки этих сторон жизни у Толстого крайне отрицательны, что вы- ражается в прямом негативном смысле подобных определений ( скверный, скотский, животный, свиной, фальшивый, поганый, мерзкий, безобразный, без- нравственный, противузаконный, неестественный, икусственный, притвор- ный ), в ироничном переосмыслении общеязыковой положительной оценки, за- ложенной в них ( добрый малый, то есть самый большой негодяй; правильный, аккуратный разврат; нормальные отношения; порядочный человек; блестящая карьера; благополучная жизнь ), а также в противопоставлении реального иде- альному (прямое значение слов: нравственное совершенство; простое, ясное, чистое отношение к женщине; возвышенная, чистая семейная жизнь и т. п.). Толстой в этот период творчества (после завершения трактата «Так что же нам делать?» в 1886 г.) особенно пристально вглядывается внутрь обычного че- ловека своего сословия, и это погружение сопряжено для него с отрицательны- ми оценками. Б. М. Эйхенбаум писал: «Героика Толстого, определившая его поведение в последний период жизни, носила трагический характер, – и это не могло быть иначе… Со стороны могло казаться, что он нашел себе наконец и место и дело, – так по крайней мере думали многочисленный «толстовцы», кровно заинтересованные в том, чтобы их учитель был непоколебим и тверд. В действительности место и дело Толстого было зыбким, как и сама почва, на которой он стоял. В чем, в сущности, кроме проповеди личного совершенство- 1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-012-00008.