Наследие Л. Н. Толстого в парадигмах современной гуманитарной науки

163 человеческим рассудком, усыпляют, убаюкивают его. Это подготовительная стадия сна. Именно это мы наблюдаем в VI главе: «Воспоминания и представ- ления с усиленной быстротой сменялись в воображении» [2, с. 197]. Сон застает героя на крике ямщиков, напоминающего голос старого бу- фетчика – Федора Филиппыча. И следующая картина – это картина из сновиде- ния: «И вот я вижу лестницу нашего большого дома и пять человек дворовых, которые на полотенцах, тяжело ступая, тащат фортепьяно из флигеля; ви- жу Федора Филиппыча с завороченными рукавами нанкового сюртука, кото- рый несет одну педаль, забегает вперед, отворяет задвижки, подергивает там за ручник, подталкивает тут, пролезает между ног, всем мешает и оза- боченным голосом кричит не переставая…» [2, с. 197]. Следом другая картина: «вижу почему-то пруд, усталых дворовых, которые по колено в воде тянут невод, и опять Федор Филиппыч с лейкой, крича на всех, бегает по берегу и только изредка подходит к воде, чтобы, придержав рукой золотистых карасей, спустить мутную воду и набрать свежей» [2, с. 198]. И следующая: « Вот полдень в июле месяце. Я по только что скошенной траве сада, под жгучими прямыми лучами солнца, иду куда-то. Я еще очень молод, мне чего-то недостает и чего-то хочется. Я иду к пруду, на свое любимое место, между шиповниковой клумбой и березовой аллеей, и ложусь спать» [2, с. 198]. Далее идут сновидения-воспоминания о «наивном самодовольстве и грусти». И вот конструкция «сон во сне» (она встречается и у Гончарова, но участ- ники сна – не заснувший – а окружающие его люди), строящаяся по такому же принципу, что и изначальный сон героя в реальности – этап состояния «пред- сна» переходящее в «собственно сон». Герой никак не может заснуть, сон ассо- циируется у него здесь с утешением, покоем. И дальнейшие события сна как бы поясняют, почему герою не удается заснуть во сне – происшествие на пруду – «Мужик утонул», прохожий. Сон героя – не просто воспоминание, это еще некий аналитический момент в жизни барина: он вспоминает и анализирует чувства, которые возникали в этот момент: «Вот бросься и вытащи мужика, спаси его, и все будут удив- ляться тебе», чего мне именно и хочется…» И далее: «Где же, где он уто- нул? – все спрашиваю я, желая броситься туда и делать что-нибудь необык- новенное» [2, с. 200]. Первый сон из 4-х картин, но лишь последнюю можно назвать сюжетной. Он напоминает именно воспоминание, подсознательное видение из прошлого, уже произошедшего когда-то давно, но отложившего свой отпечаток в подсоз- нании героя. Причем отпечаталось не только само событие, но и те ощущения и чувства, которые теперь герой в состоянии сна пытается проанализировать. Смерть утонувшего мужика невольно перекликается с тем состоянием и положением, в котором оказывается барин в метель: с начала рассказа в пути ямщики говорят о случаях, когда в такую же метель, вьюгу замерзают люди (уми- рают). Эти ассоциативные параллели навевают (можно предположить) и воспо- минания о событиях, которые связны со смертью человека. И в реальности опасе- ния героя растут – это видно в том, как расспрашивает барин мужиков-ямщиков.