Наследие Л. Н. Толстого в парадигмах современной гуманитарной науки

154 А. Молнар ОФОРМЛЕНИЕ РАССКАЗА ПОЗДНЫШЕВА Нарративная структура повести Л. Н. Толстого «Крейцерова соната» при- влекала особое внимание исследователей, в том числе и венгерской исследова- тельницы, Дьёнди Терен [1]. Мы хотели бы добавить несколько штрихов к уже известным положениям об этой структуре. Наш аспект кажется новым, так как согласно ему, форма обсуждения тезисов и разные суждения о браке в повести сильно напоминают судебное разбирательство. В этой связи следует обратить внимание и на мотивы нарративного оформления рамки рассказа главного героя. Обрамлением «Крейцеровой сонаты», вместе с тем, и введением к раз- мышлениям Позднышева становится столкновение новых и старых взглядов на положение женщих в обществе и на вопрос о сути любви. Курящая дама и ста- рый купец представляют противоположные позиции истеца и ответчика, при этом сталкиваются и формы их речи. Дама говорит торопливо с целью успеть высказаться и убедить остальных. Характер ее речи наступательный с желани- ем кольнуть, «уязвить» своего оппонента (см. так же, как и жена Позднышева). Она повторяет банальные и книжные фразы: напр. «любовь освящает брак». Адвокат, защищающий ее, подключается к разговору с уточнениями слов дамы: «так ли я понимаю». Купец же произносит свои фразы на особом жаргоне, внушая другим яко- бы законность этих положений, которые являются также шаблонными. Таким образом, предмет речи и форма речи коррелируют. В понимании купца жена – «утлый сосуд», т. е. старая, подержанная вещь, и надо ее «укоротить», как жи- вотного, т. е. не дать ей волю. Отметим, что созвучие «суд – сосуд» также акти- визирует предельную категоричность этой позиции. Молодой приказчик скло- няется то к этой, то другой стороне. Значение названия приказчика тоже содер- жит намек на характер его речи, однако несоответствует данному образу: он скорее исполнитель, чем дающий приказы. Итак, на суде представлены об- щепринятые точки зрения на т. н. женский вопрос, понятие любви и брака. Главный герой вмешивается в этот спор, однако, как на первый взгляд кажется, не занимая ничью позицию, или скорее, опровергая обе стороны. Он только де- лает обобщения из частного случая – своей истории. Старик после этого выхо- дит на станции, а дама с адвокатом, будто испугавшись Позднышева, перехо- дят в другой вагон. Повествователь вступает в разговор, указывая на двойные стандарты куп- ца. Между тем он является тем нейтральным лицом – посторонней судьёй, ко- торому интересно выслушать и рассуждения Позднышева. Повествовательное «я» обрамления рассказа главного героя, к тому же, и менее всего развернутый образ в повести. Вероятно, его функция заключается в том, чтобы быть самым посредственным лицом, но вследствие этого, и, самым идеальным, единствен- ным слушателем, перед которым Позднышев готов раскрыться для своей «ис- поведи» – признания. До этого момента, пока он не убеждается в том, что его