Наследие Л. Н. Толстого в парадигмах современной гуманитарной науки

150 П. Д. Анисимов «НАРОДНЫЕ РАССКАЗЫ» Л. Н. ТОЛСТОГО И «КРОХОТКИ» А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА В КОНТЕКСТЕ ДУХОВНОЙ ТРАДИЦИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ Толстовская антропология, сводящаяся к максиме Все и часть Всего , уко- ренена в духовной традиции отечественной культуры, православной по своим истокам и аксиологическим доминантам, поскольку человек осознает себя со- стоявшимся в посвящении себя другим : «То, что я называю своею жизнью, есть сознание Божественного начала, проявляющегося в одной части всего» [1, с. 256]. Современная историко-литературная наука выводит освещение русской классики как духовного явления на уровень понимания , в отличие от знаний о материальных объектах, и в связи с этим весьма показательно суждение И. А. Есаулова, доказанное с присущей ученому основательностью и убеди- тельностью: «Если в своей публицистике Толстой и не принимал те или иные стороны христианского вероисповедания, то в своем художественном твор- честве <…> в целом ряде вершинных произведений он как раз замечательно за- свидетельствовал собственную укорененность в православной культурной тра- диции» [2, с. 195]. И Толстой в письме к харьковскому крестьянину и малорос- сийскому народному писателю Ф. Ф. Тищенко от 11 февраля 1886 г. объясняет духовный смысл захватившего его замысла цикла «народных рассказов»: «Направление ясно – выражение в художественных образах учения Христа <…> характер – чтобы можно было прочесть эту книгу старику, женщине, ре- бенку, и чтоб и тот и другой заинтересовались, умилились и почувствовали бы себя добрее» (66; 326). Солженицын, православный лауреат Темплтоновской премии 1983 г. за выдающийся вклад в стяжание духовной мощи человечества, продолжает традицию толстовского освещения русского характера, вовлеченно- го в духовно-исторические испытания, с тревогой констатирует в Темплтонов- ской лекции оскудение в национальном самосознании веры, с особой теплотой вспоминая о тех временах, когда «общественным идеалом была не знатность, не богатство, не материальное преуспеяние, а – святость образа жизни» и « Россия тогда была напоена православием» [3, с. 449], тогда как на Пасху теперь же в Божьем храме творится прежде невообразимое, взывающее к покаянию в соде- янном: «И еще до ладана, вместо ладана сизые клубы табачного дыма возносятся в электрическом свете от церковного двора к пасхальному небу в бурых непод- вижных тучах <…> громко свистят, есть и матюгаются» [4, с. 281]. «Крохотки» Солженицына, как и «народные рассказы» Толстого, посвя- щены воплощению благодатного соборного единения человека с миром и на- ставлению на путь праведный заблудших и сошедших с него по разным причи- нам, и потому в больничной палате онкодиспансера обреченные читают рассказ Толстого «Чем люди живы» и в меру своего разумения отвечают на заданный им классиком вопрос: «Понимая человека вслед за Толстым как Все и часть Всего , А. И. Солженицын в повести “Раковый корпус” вскрывает истоки духов-