Наследие Л. Н. Толстого в парадигмах современной гуманитарной науки

134 А. С. Кондратьев ПЬЕР БЕЗУХОВ И ИВАН ДЕНИСОВИЧ КАК ДУХОВНЫЕ ДОМИНАНТЫ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ Получивший всемирное признание еще при жизни, Толстой в Дневнике 26 октября 1907 г. выразил готовность к диалогу с грядущими поколениями: «Странно, что мне приходится молчать с живущими вокруг меня людьми и го- ворить только с теми далекими по времени и месту, которые будут слышать меня» [1, с. 76]. Эта мысль была выстрадана Толстым, и в июле 1906 г. он заго- ворил об охватившем его ощущении «тесноты» в своем времени: «Я не пони- маю и не люблю, когда придают особенное значение “теперешнему времени”. Я живу в вечности, и потому рассматривать все я должен с точки зрения вечно- сти. И в этом сущность всякого дела, всякого искусства. Поэт только потому поэт, что он пишет в вечности» [2, с. 526]. Исследовательское постижение ду- ховных откровений Толстого о национальной идентичности, неисчерпаемых по своей религиозно-философской природе, ставит научную мысль перед пробле- мой понимания его наследия, несводимого к его изучению как описанию негу- манитарного предмета, всегда равного самому себе, тогда как духовные явле- ния в «большом времени» словно прирастают новыми смыслами. И. А. Есаулов выводит исследовательскую методологию на уровень освоения онтологической содержательности художественной словесности: «Изучение “малого времени” тех или иных литературных событий является только лишь одним из возмож- ных контекстов понимания, к тому же не самого глубокого понимания <…> “Далекий” же контекст понимания разомкнут во времени. В “большом време- ни” происходит обновление прежних смыслов» [3, с. 17]. И в связи с этим весьма показательно участие Толстого вместе с Солженицыным в ответах на вызовы нашей эпохи: патриоты и офицеры, учителя и академики, отцы семей- ства и наставники человечества, праведники по жизни и не признавшие власть земную – они оба посвятили свое творчество сбережению русской души, уко- рененной в православной традиции отечественной культуры и вовлеченной в роковые исторические испытания. Присуждение Нобелевской премии Солже- ницыну за продолжение «непреложных традиций русской литературы» одно- значно свидетельствует об укорененности художника и мыслителя в духовном опыте русской классики: «<…> для русских подростков, да и юности постар- ше, – перестает существовать Россия как духовная сущность и как историче- ское явление. Но без объединяющего национального чувства мы <…> рассо- семся, как безликий этнический материал» [4, с. 157]. И неспроста Саня Лаже- ницын, уже не гимназист, а по дороге на войну, в «Августе Четырнадцатого» с Козловой Засеки направился в Ясную Поляну! Толстой, отвергавший всякого рода вымороченные умствования, расшатывающие духовные основы нацио- нальной культуры, надолго запомнил публичную лекции В. С. Соловьева в марте 1878 г., о чем он живо, даже ярче, чем сразу же после пережитого потря-