Наследие Л. Н. Толстого в парадигмах современной гуманитарной науки

113 А. А. Федотова ПОЛЕМИКА Н. С. ЛЕСКОВА С Л. Н. ТОЛСТЫМ В ПОВЕСТИ «ЮДОЛЬ» Одним из важных аспектов религиозно-нравственного учения Толстого является поиск духовного и общественного идеала в патриархальной жизни. Начиная с 1880-х гг. эта идея постепенно привела писателя к стремлению «ис- коренить свою отдельность, отграниченность от общего мира ценой отказа от всего личного и растворения в общем патриархально-крестьянском мире» [3, с. 95]. Идеал естественного человека, воплощением которого для Толстого стал русский крестьянин, пронизывает собой все толстовское «учение» и определяет самые разные его грани от призыва к «опрощенью» до отказа от всех «искусст- венных» общественных форм, в разряд которых попали наука, искусство, ме- дицина и образование. Среди многочисленных и самых разных публицистиче- ских высказываний Лескова о Толстом фактически нет откликов писателя на эту сторону учения «яснополянского мудреца». Лесков, как известно, был чужд какой бы то ни было идеализации русского простонародья. Каким же образом эта позиция писателя совместилась с его «увлечением» толстовским учением? Для ответа на вопрос обратимся к анализу повести «Юдоль», которая, являясь оригинальным примером рецепции религиозно-нравственной «проповеди» Толстого, позволяет прояснить отношение Лескова к народной жизни – в том числе увидеть полемические по отношению к толстовскому учению аспекты. Поводом для ее создания стал ключевой, «страшный», по определению Толстого, «вопрос», который занимал русское образованное общество во вто- рой половине 1891 г., а именно, охвативший почти половину губерний голод (о диалоге Толстого с Лесковым по поводу «голодного» вопроса подробнее см. [6]). В июне 1891 г. Лесков обратился к Толстому со следующей просьбой: «Теперь во многих местах обозначается большой неурожай хлеба, угрожающий голодом <…><это> взбудоражило дух мой до смятенья и слез, <…> нужно ли нам в это горе встревать и что именно пристойно нам делать?» [2, с. 491]. Толстой ответил Лескову обстоятельным письмом от 4 июля 1891 г., в ко- тором в свойственной ему парадоксальной манере утверждал: «Против голода одно нужно, чтобы люди делали как можно больше добрых дел, – вот и давай- те, – так как мы люди, – стараться это делать и вчера, и нынче, и всегда. – Доб- рое же дело не в том, чтобы накормить хлебом голодных, а в том, чтобы лю- бить и голодных, и сытых <…> А покуда этого не будет – голод всегда будет. Он всегда и был, и не переставал: голод тела, голод ума, голод души» [4, с. 12]. Письмо Толстого заканчивалось призывом: «Кажется, будет самым действи- тельным средством против голода написать то, что тронуло бы сердца богатых. Как вам Бог положит на сердце, напишите, и я бы рад был, кабы и мне Бог ве- лел написать такое» [4, с. 12]. Ответом Лескова на обращенные к нему слова и стала «рапсодия» «Юдоль», над которой писатель работал в конце 1891 – на- чале 1892 гг. (опубликована в шестом номере «Книжек Недели» за 1892 г.).