Наследие Л. Н. Толстого в парадигмах современной гуманитарной науки

110 Стихотворение-посвящение «Не отступлюсь, ученик я Толстого» написано в 1904–1905 годах, когда царское правительство и духовенство преследовали писа- теля, направившего острие пера на защиту крепостных крестьян. Известно, что это выражалось запрещением публикаций статей и отлучением от церкви. Поэт выра- жает, наряду с отношением к личности писателя, свою гражданскую позицию: Не отступлюсь, ученик я Толстого, Кого назвали лжецом, аскетом и гяуром. Всей душой любит справедливость и честность, Поэтому обладает глубоким разумом. <…> Честно признаться, за ноготь Толстого Не променяю тысячу суфистов [5, с. 48]. Духовное созвучие Шакарима и Толстого исследователи видят не только в связи художественной деятельности и глубине восприятия эстетических ценностей, но и в проявлении образа жизни, когда духовные искания двух ге- ниев завершаются «уходом», обоснованием морально-философской позиции «непротивления». «Последователь» Льва Толстого Шакарим Кудайбердиев после смерти сыновей принимает непростое решение – «уход»: Иные вторят, что жену оставил, Что бросить близких и детей не вправе. Мне прочат долю горькую Толстого, Когда, лишась ума, оденусь в саван. Об участи Толстого лишь мечтаю. Ума не растерял, что отрицаю. Не распознать вам истинную тайну, – Себя в глуши я вовсе не караю… [5, с. 148]. Следуя принципам гуманизма, просветительства, нравственного самоусо- вершенствования, поэт уходит в местечко Кенконыс, где некоторое время ведет жизнь отшельника. В монографии «Интертекстуальное пространство литературы» (2007) ли- тературовед Г. А. Шарипова об этом факте биографии Шакарима пишет: «В пору «ухода» и уединенной жизни в Чингисских горах в 1924 году, когда несовершенство мира и человека обнажилось с большей силой, на краю такого мира поэт творит жизнь в ее гуманном смысле, занимаясь переводами толстов- ских произведений «Три вопроса» и «Ассирийский царь Асархадон» [6, с. 61]. Исследователь отмечает актуальность в этих обстоятельствах притчи-сказки «Ассирийский царь Асархадон». В истории отечественной литературы был период, когда имя Шакарима Кудайбердиева было исключено из истории литературы и народа, а его высокие философские идеи преданы забвению. Заметим, что и в романе-эпопее «Путь Абая» М. Ауэзова поэт показан не под своим именем, а под именем Шубар. В литературно-критических статьях исследователи упоминали о нем лишь как об «одном из талантливых учеников» Абая вплоть до 1988 года.