Наследие Л. Н. Толстого в парадигмах современной гуманитарной науки

109 Пушкина, Лермонтова, Крылова, Салтыкова-Щедрина, Льва Толстого, что сыг- рало определенную роль в его творческой эволюции. В художественном полотне, основанном на реальных событиях, романе- эпопее «Путь Абая» (1958) Мухтара Ауэзова (1897–1961), повествующем о жизни и творчестве основоположника отечественной письменной литерату- ры, ведущего борьбу за «права множества людей, объединенных общим трудом и общими бедами», переводившего классиков мировой литературы Шиллера, Гете, Байрона, Пушкина, Лермонтова и Крылова, узнаем, как Абай-отец приобщает сы- на Абдарахмана к русской культуре: «Часто разговор переходил на русскую лите- ратуру, отец и сын говорили о книгах Толстого, Салтыкова-Щедрина, о стихах Некрасова» [4, с. 131]. Несомненно, это сыграло роль в личностном и духовном становлении сына. Абай, придерживающийся общепросветительских идей в по- нимании религии, развития общества, значении знаний в жизни человека, убеж- ден, что человек – объект и субъект истории страны, способствующий усовершен- ствованию мира, первоначально обязан усовершенствовать себя. В отечественном литературоведении особое место уделяют поэтическому окружению поэта, выросшему под непосредственным влиянием жизни и лите- ратурной деятельности Абая, – его дети (Акылбай, Магавья) и близкие родст- венники (Кокпай и Шакарим). И если Акылбаю и Магавье писатель обозначал темы, сюжеты будущих произведений, то Шакарим выделялся ярким интересом к национальному фольклору, обращением к восточным мотивам, к опыту рус- ской и мировой литературы. По рекомендации Абая Шакарим прочитал «Войну и мир» Льва Толстого. Кроме того, Шакарим перевел на казахский язык три произведения Л. Н. Толс- того: «Ассирийский царь Асархадон», «Три вопроса» и историческую притчу о царе Крезе и греческом мудреце Соломоне. Выбор их обусловлен единством нравственной философии Толстого и Шакарима. Перевод сопроводил поэтиче- ским посвящением будущим читателям рассказов, «молодым новоявленным ученым», надежде народа. Поэт призывает вникнуть в их внутренний смысл, не поддаваться национальным распрям, заботиться о чистоте совести и души, не предаваться страсти и хвале и жить с пользой народу. 1907–1909 годы – это время, когда Шакарим стал вникать в нравственные принципы Толстого, принимая его концепцию нравственного самосовершенст- вования как свою. Ему казалось, что он видит свет истины: Казах не ведает о лучших русских, <…> Толстого, Салтыкова обожая, Добрался бы до разума без края. А Пушкина и Гоголя строками Вставал бы утром, радостно сияя. С поэтами, как Лермонтов, Некрасов, Советоваться можно громогласно. Прозрев в степи, с раскрытыми глазами Сородичей повел бы к свету властно [5, с. 132].