ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

98 за резьбу стола» [Толстой, 1984, 141]. Подобно Петру Ивановичу, ко- торый едва может «присмирить» волнующийся пуф, Прасковья Федо- ровна тоже не в силах отцепить свое кружево (акцентируется его чер- ный цвет). Контраст между «неприличным» эпизодом и желанием вести себя пристойно проявляется в соположении действия вдовы («стала плакать») и чистотой, наведенным порядком вещей («вынула чистый батистовый платок»). Проступающая сквозь приличия теплая жалость Петра Ивановича исчезает, и овладевает им чувство привыч- ного холода: его «охладил эпизод с кружевом и борьба с пуфом» [Тол- стой, 1984, 141]. Характер вражды переносится с человеческих отно- шений на действие предметов. Вещь превращается в предмет действия и становится его знаком. Знаковые единицы «п-у-ф» служат порожде- нию модальности, которая относится к разложению и новой постройке дискурса (см. крик «у»). Несоответствие в поведении и речи жены проявляется в том, что она разрешает гостю курить, но голосу придает «великодушный и вме- сте убитый тон», а сама углубляется в вопрос о цене места на кладби- ще. Место в смерти также делается предметом торга. Жесты героини при высказываниях имеют дополнительный смысловой заряд. Она машинально отодвигает в сторону альбомы, лежавшие на столе и представляющие семейную жизнь с мужем, будто отказывается от них; но замечет, что «пепел угрожал столу» [Толстой, 1984, 141]. Пе- пел таким образом тоже олицетворяется, а столу, как вещи, присваива- ется большее значение, чем горю: это обнажает характер чувств ге- роини. Она, «не мешкая подвинула Петру Ивановичу пепельницу» [Толстой, 1984, 141]. В этой связи отметим эпизод с серебряной папиросочницей, ко- торую подарили Ивану Ильичу при переезде на новое место. Она явля- ется предметным символом перемещения, разрыва прежних и установ- ления новых отношений. Железная дорога и в этом плане метафоризует человеческую жизнь, путь человека. Надо подчеркнуть, что как признак, так и вещь имеют у Толстого особое значение. При- менительно к нашей теме стоит указать на функцию пепла. По мнению венгерской исследовательницы Дьенди Терен, мифологема Феникса тоже реализуется в повести. Главный герой – человек не уникальный, но с хорошими задатками, который из-за болезни становится способ- ным переоценить свою прежнюю жизнь как смерть. [Téren, 1999, 472]. Итак, в начале повести (панихида) жена контрастно повторяет акт действия мужа (устройство), и нарративные детали обнажают несоот- ветствие в новом означивании, требующее семантическую мотивиров-