ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

96 метафорическом переносе, как он «напустил мрачность на игроков», и «остается один с сознанием того, что его жизнь отравлена для него и отравляет жизнь других» [Толстой, 1984, 160]. После восприятия все проясняющего взгляда шурина, настала пора и слухового подтвержде- ния: герой «стал слушаться в дверь», и до него доходят слова: «он мертвый человек» [Толстой, 1984, 161]. Это доказывается тем, что «света в глазах нет», они пропускают только мрачность. Прежняя ве- селость и светлость исчезает с наружности, и Иван Ильич «стал чернее ночи» [Толстой, 1984, 161]. К этому относится и тот момент, что в комнате героя светит только искусственный свет: свеча. Параллельно погашению внешнего света и силы однако увеличивается духовная сила главного героя [Téren, 2006, 606]. Отсутствие зрения характери- зует не только внешность героя, физическая боль направляет его в сторону внутреннего озарения. Изменяющаяся функция светотени демонстрирует потребность в переосмыслении предложенных понятий жизни и смерти до и после болезни главного героя. Следует отметить, что такие признаки присвоены в тексте и люб- ви. Иван Ильич устанавливал игривые, легкие отношения и со своей будущей женой, Прасковьей Федоровной, а после свадьбы налегается мрак и на эту сферу жизни. Когда до сознания жены тоже доходит на- стоящее положение смертельно больного мужа, ее «непривычно доб- рое лицо» вызывает только злость в нем, потому что толкует ее отно- шение как ложное. Злоба и мрак взаимосвязываются. Злоба душит героя, навеевает холод и удары сердца. Почка, оторванная и блуждающая во мраке, представляет Ивана Ильича, который находится в подобной ситуации: «блуждает». На наш взгляд, образ почки можно интерпретировать и в другом значении как пучок, из которого должно вырасти растение и это рождение является весьма мучительным процессом. Слепая кишка выражает такое же коконное состояние, и к тому же именует изначальную слепоту (мут- ное зрение, мрак) героя, которая сменяется его внутренним зрением. В определении болезни героя подчеркнута роль левого бока, однако, по утверждению Набокова, слепая кишка не может быть слева [Набо- ков, 1996, 229]. Герою кажется, что «маленькую штучку в слепой киш- ке» можно поправить, т.е. поставить на правильный путь: «произойдет всасывание» и опять становится весело. В данном контексте принятое от себя лекарство – поймать и остановить почку, укрепив ее – действу- ет благотворно и уничтожает боль наощупь только временно, оно ока- зывается только квази-действием, чувством, навязанным сознанием героя. Дело в том, что с потушением свечи, внешнего мрака опять же