ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

94 В ходе изменения отношений больного Ивана Ильича к миру его начинает особенно раздражать Шварц, так как узнает в нем прежнего себя, и зеркальное отражение вызывает чувство дискомфорта. Такие элементы в детализации внутренней жизни главного героя обозначают этапы его осмысления. Образ Ивана Ильича до болезни тоже характе- ризуется его игрой в карты: он играет весело, быстро, тонко. Измене- ние в отношении карт свидетельствует об изменении в образе мышле- ния героя. Раньше настоящая радость для героя означает приглашение друзей составлять партию. Они названы «некрикунами-игроками», и это указание на тихое, молчаливое проведение игры можно противо- ставить трехдневному постоянному крику умирающего героя. Все иг- роки тоже обыкновенные люди, что обозначено простотой их имен, напр. «Михаил Михайлович». Метафорически приводится в тексте повести слово «заседание» для наименования карточной встречи. Оно относится по своему пер- вычному значению скорее к судебной терминологии, но в данном кон- тексте присваивается к картам, тем самым сближаются семантические поля игры и суда. Игра также, как и «приличная жизнь», требует с од- ной стороны, ума (головы – ср. Головин): «вести умную, серьезную игру»; с другой – чувство меры: нравится играть, «когда карты идут», «хорошо в маленьком выигрише». Упомянутый в повести «вист» явля- ется карточной игрой, в которую лучше всего играть вчетвером, но Петру Ивановичу удобно вступить и пятым. Когда же главный герой становится пятым игроком, он лишний, и это обозначается словом «больно», что относится к болезни и смерти: он уходит из жизни. Влияние болезни на жизнь наиболее сильно метафоризуется карточной игрой, так как карты являются вещной метафорой обычного порядка жизни, а «сосущая боль» мешает играть правильно, и Иван Ильич ста- нет плохо играть (см. функцию шахматной игры в романе Набокова «Защита Лужина»). Снисходительность со стороны других игроков оскорбляет его. В тексте вместо виста приводится похожий на него «винт». Как известно, по правилам этой карточной игры, центральную роль играет «занятие места» так же, как в мире повести Толстого. Кро- ме того, обращает на себя внимание потребность получения «стар- шей / высшей карты». Этим устанавливается еще одна параллель между карточной игрой и жизнью судебных чиновников. В «Смерти Ивана Ильича» подвергается сомнению правильность и порядок в об е- их сферах, и акцентируется случайность, как высшая воля. Здесь реа- лизуется переносное значение. Наблюдается также развертывание