ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

55 ны в этом плане «Сила детства», «Кто прав?», «Божеское и человече- ское», «Фальшивый купон», «Хозяин и работник», «Разговор с прохожим») может осуществляться разными, в плане востребованно- сти художественных средств, словесными способами. «Новому реа- лизму» близко само по себе стремление изображать результат высво- бождения человека из искусственных условий существования «прямо», словно бы двигаясь «сквозь форму», выводя читателя – после представленных ему преград и трудностей – к главным и неизменным истинам морально-религиозного значения. Нами уже отмечались особенная четкость и заложенная в замысел результативность фабульного начала поэтики «Смерти Ивана Ильича». Вектор движения героя – от «внешнего» человека к «внутреннему» – разворачивается посредством силы, имеющей касательство не только к конкретным, психологическим и моральным факторам его судьбы, ног и к «сверхличным», вечным человеческим сущностям: «”Множествен- ность точек зрения” как принцип классического реализма– результат конкретного эмпирического опыта – оборачивается, не теряя эмпири- ческой основы, сверхопытом, равным “пророческому” знанию, соот- ветствующему – в системе нового реализма – транцендентным нача- лам всеобщего значения» [Вершинина, 2014, 56]. В еще большей степени эстетика «нового реализма» заявляет о себе в рассказе «После бала» (1903, опубликован в 1911). Текст рассказа показателен как квинтэссенция типических пору- бежных явлений, характерных для модификаций толстовского реализ- ма начала века. Предрешенность этически справедливого результата, получающая, как отмечалось выше, двоякое значение: создания «гар- монизирующей» модели мира, апелляции к «внутренней необходимо- сти», мере («Предисловие к роману В. фон Поленца «Крестьянин», 1901) [Толстой, 1983, XV, 251], и, одновременно, в духе новых тен- денций – поиска метафизической субстанции действительности в не- посредственном ее изображении, потребности «концентрированного» выражения ее высших смыслов – предопределили сближение с «не- классическими моделями» словесности, отраженное, в значительной степени, архитектоникой рассказа «После бала». Если принять за основу современную концепцию реализма в диа- хроническом смысле, согласно которой «<…> в творчестве Толстого и Достоевского осуществился наивысший синтез и творческое разв и- тие достижений предыдущих художественных методов» [Серова, 2015, 7], уясняется, что поздний Толстой «синтезировал» и самого се- бя: не отказываясь от собственного творчества ранних «классических»