ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

299 вами.). И куда из афиши «путеводителя» исчез князь Андрей, заменен- ный каким-то загадочным «Андреем»? Традиционные «переслащенные» трактовки, против которых на- правляют свои стрелы постмодернисты, возникают, как правило, на уроках тех учителей, которые и сами Толстого недолюбливают. Заста- вить любить нельзя, но упрощать, хотя бы и в школе, – недопустимо. Да, режиссерам и зрителям до смерти надоели наигранно невинные гламур- но-правильные Наташи школьно-бондарчуковского прочтения в духе «любимой героини Толстого». Но «Война и мир» Толстого-то в чем ви- новата? Зачем в «Мастерской Фоменко» Наташа в вакхическом веночке и белом балахоне непорочной Цецилии требует от Бориса поцелуя, валя его на стремянку и болтая в воздухе пятками? Зачем князь Андрей суе- тится на сцене то с подушкой, то с медным тазом/ночным горшком на голове? Постмодернистский стеб настигает не только героев, но и самые концептуальные мотивы произведения. Зачем мотив открытой двери, ритуальный в античности и танатоборческий у Толстого, превращать в бесконечное перепрыгивание актерами карусели-вертушки? Банальная мысль: искусство – это зеркало, в котором каждый ви- дит себя. Посмотрите же на себя, господа режиссеры, в облике чучела… Традиция высмеивания и пародирования толстовских произведе- ний не вчера родилась. Она берет начало еще в отзывах современников Толстого, в искровских карикатурах. В. В. Берви (Н. Флеровский) назвал князя Андрея «бушменом», Д. Д. Минаев высмеял в «Искре» толстовскую художественную концепцию Бородинского сражения. П. Н. Ткачев, М. Е. Салтыков-Щедрин, Н. А. Некрасов и Ф. М. Досто- евский потешались над семейным счастьем Левина и нравоучитель- ным, как им казалось, финалом «Анны Карениной», предлагая в своих отзывах такие деконструкции, которые и не снились современным ин- терпретаторам. (Однако они забывали, что толстовский Левин от сво- его счастья с Кити готов повеситься.). К травестированию облика самого Толстого прибегал Д. Хармс: «Тогда Иван схватил топор // И трах Толстого по башке. // Толстой упал. Какой позор! // И вся лите- ратура русская в ночном горшке» и т.д. [Хармс, 1997, 282–283]. Но Достоевский и, к примеру, народническая критика полемизировали с идеями и с эстетикой самого Толстого. А вот зачем наши современ- ные режиссеры сюсюкают с бестолковыми Васями из 10 Б?… Ах, дет- ки, Толстой – это совсем не скучно, это прикольно, хи-хи… Да, в наше время «интермедиальность как способ анализа, ос- мысления феноменов литературы – неизбежна» [Катаев, 2009, 35]. По- рой встречаются утверждения, что принцип кинематографии, быстрая