ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

261 евангельские идеи эволюционируют и изживаются сами по себе? «Другие формы», о которых говорит Гатри, конечно же обширно су- ществуют в посланиях, где все характеристики Сына апостол Павел привязывает непосредственно к имени Иисуса Христа, но это уже дей- ствительно другие формы, несмотря на наличие системных «Я»- высказываний Иисуса в Евангелиях («Я – свет миру», «Я есмь путь и истина и жизнь» и др.). Фактически утрачивает свое исходное значе- ние евангельская системность титула, о которой говорит Джордж Лэдд: «У синоптиков выражение “Сын человеческий” используется в трех аспектах: Сын человеческий во время Его служения на Земле; Сын человеческий в Его страдании и смерти; и Сын человеческий в эсхатологической славе». Не слишком ли произвольно представле- ние о том, что с вознесением Христа Его учение о Сыне Человеческом больше не нуждается в той форме, которую придал ему Господь? По поводу еще одной особенности Лэдд ссылается на Далмана в том, что «среди евреев не было принято говорить о себе в третьем лице, и если Иисус и делал так, слово, которое Он использовал, было столь не- обычным, что требовало особого разъяснения». Иисус действительно никогда не применял титул Сына человеческого напрямую и однозначно по отношению к Себе, но всегда косвенно. Некоторые обработчики Еван- гельских манускриптов пытаются поправить ситуацию, добавляя личное местоимение в Мф. 16:13, благодаря наличию множества параллельных текстов в Лк. 9:18, Мр. 8:27 и др. Христианские догматы часто представ- ляют собой четкую систематизацию положений, которые «очевидцы и служители Слова» (Лк. 1:2) так и не удосужились конкретизировать хотя бы один раз, не говоря уже о системе. Предвосхищая на полвека вышеупомянутые богословские поиски, особым образом коснулся темы Сына человеческого русский религиоз- ный мыслитель Л. Н. Толстой в своей книге «Соединение и перевод че- тырех Евангелий», которую он создавал в 1879–1881 годах. Выполняя актуализацию темы для существующего этапа развития человечества, он, однако сохранил методологию вопроса в рамках системы, данной в Евангелиях (и пропущенной в остальной части Нового Завета). Пере- вод и истолкование текста Евангелий Толстой осуществляет, исходя из предпосылки о наличии единой цели и единой вести в Божьем слове. Методологию своих действий он подробно и под различными углами излагает в предисловии и заключении «Соединения и перевода» и по- следующей книги «Краткое изложение Евангелия» [Толстой, т. 24, 801]. В третьей части третьей главы книги, где говорится о беседе Ии- суса с Никодимом, находится первый ключевой отрывок с объяснени-