ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

247 о нахождении в Ясной Поляне стал значимым событием для культур- ных кругов Японии и вызвал существенный интерес к Л. Н. Толстому. Главным пропагандистом творчества российского мыслителя в Стране восходящего солнца стал младший брат Сохо, Токутоми Кэндзиро, взявший себе псевдоним Рока – «цветок тростника», что символизировало скромность и неприметность» [Богомазова, 2012, 67]. Первая статья о Л. Н. Толстом, опубликованная Рока в 1890 г., и последующее знакомство с английским переводом «Войны и Мира», оказало огромнейшее воздействие на молодого литератора. Позже, Рока прочитал «Анну Каренину», «Казаков», «Севасто- польские рассказы» и, что не менее важно, «В чем моя вера», «Испо- ведь», а так же другие трактаты на духовно-нравственные и религиоз- ные темы. Еще одним путем явилось раннее знакомство с русской классиче- ской литературой в переводах литературоведа и прозаика Фтабатэй Симэй, считающимся основоположником современной японской про- зы благодаря роману «Плывущее облако», а так же переводам «Трех встреч» и «Свидания» И. С. Тургенева. Эти переводы сыграли ключе- вую роль в становлении национальной литературы Японии. Новый импульс звучания голоса Л. Н. Толстого в Японии дала русско-японская война, против которой Лев Николаевич активно вы- ступил в статье «Одумайтесь!» и нескольких интервью, которые были запрещены в Российской империи. «Я никогда не думал, чтобы эта ужасная война, – откровенно писал он великому князю Николаю Ми- хайловичу, – так подействовала на меня, как она подействовала. Я не мог не высказаться о ней и послал статью за границу, которая на днях появится и, вероятно, будет очень не одобрена в высших сферах». Ряд мыслей, изложенные несколько ранее в антимилитаристских работах: «Солдатская памятка» [1901], «Офицерская памятка» [1901] в воззвании «Одумайтесь!» получили свою конкретизацию примени- тельно к восточной, а не европейской сфере международных отноше- ний. Данные работы сравнительно небольшие по объему, но в них в концентрированном виде выражены антимилитаристские идеи вели- кого писателя, прежде всего касающиеся недопустимости применения насилия по отношению к согражданам. В военное время подобный демарш мог показаться государственной изменой, но японскому импе- риализму от Толстого досталось даже больше, чем русскому: «Еще с большим рвением, вследствие своих побед, набрасываются на убий- ство подражающие всему скверному в Европе, заблудшие японцы» [Молодняков, 2008, 85–86].