ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

229 как наказание судьбы за черствость, лень, бессердечие, желание зла другому и т. д. Это произведения–предостережения, созданные в жанре народных поучительных баллад, сказок, басен: басня «Утка и месяц», рас- сказ «Воробей и ласточки», басня «Две лошади», басня «Шакалы и слон», басня «Цапля, рыбы и рак», басня «Сова и заяц». В языке «Второй русской книги для чтения» значительную роль, как и в «Первой…», продолжают играть пословицы и поговорки. От- дельные произведения задумываются автором как иллюстрации нако- пленной народом и выплавленной в паремическую форму мудрости. Во «Второй книге…» подобные произведения весьма разветвлены сюжетно. Например, сказка «Два брата» сюжетно развивает противо- поставленные пословицы: с одной стороны, Искать большего счастья – малое потерять, Не сули журавля в небе, а дай синицу в руках , с другой – Волков бояться – в лес не ходить, Под лежачий камень во- да не потечет . Кроме того, в подтексте сказки можно обнаружить еще ряд паремических единиц, которые встают за свободными толстовски- ми сочетаниями: Нам беды не будет, если и попытаемся (Попытка не пытка) , Не потрудиться да не поработать – ничего в свете не раду- ет (Сладок хлеб, добытый пóтом), Есть чем помянуть мою жизнь, а тебе и помянуть-то нечем (Есть что вспомнить). С точки зрения воспроизводимости фабул, «Вторая русская книга для чтения» обширнее всего представляет басни о глупости. Необдуман- ные, прямолинейные поступки становятся сюжетной основой многих тек- стов: «Мышь под амбаром», «Осел в львиной шкуре», «Курица и ласточ- ка», «Работницы и петух», «Лисица и козел», «Собака и ее тень», «Еж и заяц», «Три калача и одна баранка», «Самые лучшие груши». Толстой продолжает цикл объяснительных сказок, начатых в «Первой книге» и повторяющих принципы античной космогонии, растолковывая, как появились черты рельефа (у Толстого – реки) и отдельные предметы (сказки «Волга и Вазуза», «Шат и Дон», «Сух- ман», «Золотоволосая царевна»). Обратим внимание, что сказка «Сух- ман» написана десятисложным тоническим стихом. Толстой создает жанр забавных бытовых и исторических зарисо- вок («Медведь на повозке», «Три вора», «Петр I и мужик»), отчасти по- вторяющий язык плутовских народных повестей и сказок. Стилистиче- ски они контрастны другим жанрам, например рассуждениям («Отчего бывает ветер?», «Для чего ветер?», «Тепло» и под.), выдержанным в духе естественнонаучных очерков, но без терминологии и лишнего усложнения. Тональность рассуждений сугубо серьезная, в то время как в зарисовках значительную роль играет мягкий юмор и лукавство автора.