ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

148 фрагменты) даны в модусе кажимости. Для экспликации заблуждений сознания – мнимостей и кажимостей – используются синтаксические конструкции, способные расчлененно представить модус и диктум высказывания. Наиболее частотны синтаксические модели сложно- подчиненных предложений с ментальными предикатами – с глаголами восприятия казаться, представляться в переносном значении: “X ка- жется/представляется, что P…” Реже используются вводные предло- жения с теми же глаголами. Оба способа оформления модуса кажимо- сти могут использоваться в одном абзаце (или ССЦ): … человеку кажется, что он жил, когда был младенцем, ребенком; потом ему кажется, что он не переставая жил, будучи юношей и возмужалым человеком. Он жил, как ему кажется , очень давно, и все время не пе- реставая жил, и вот вдруг дожил до того времени, когда ему стало несомненно ясно, что жить так, как он жил прежде, нельзя… (36). Как видно из контекста, изображая заблуждения человеческого созна- ния или одурманивающее влияние ложной науки на сознание челове- ка, Толстой актуализирует смысловые оппозиции: ‘ кажимость versus ясность’ (см. выделенные предикаты кажется – стало ясно ) и ‘ ка- жимость versus знание’ . Противопоставление предикатов кажимости и знания проявляется в синтаксических единствах, построенных на основе синтаксического параллелизма. См., например, прием выдви- жения в начале абзацев в Главе VII: Человеку, находящемуся в этом заблуждении, кажется , что…; Человек знае т, что…; Человеку кажется , что… В тех фрагментах, где моделируется ложное сознание, заблужде- ния ума, грамматический субъект, как правило, имеет форму единст- венного числа. Это, разумеется, не значит, что обозначения чело- век / человеку имеет конкретно-референтный статус – речь идет о типах человеческого сознания или о человеке вообще как носителе типичных заблуждений. Поэтому субъект – носитель определенного сознания – одна из ипостасей Другого как “коллективного оппонента”. Тем не ме- нее, выбор грамматического числа представляется не случайным: если, разоблачая ложные учения века, Л. Толстой спорит именно с позиция- ми, а не с людьми, то, развенчивая кажимости и мнимости, обращается к каждому носителю неправильного понимания жизни. В этих контек- стах снижается и градус полемики: если к фарисеям и книжникам Тол- стой беспощаден, поэтому основными приемами выражения авторской позиции становятся ирония, насмешка, уничижение оппонента, то к заблудшим людям он относится как пастырь – он их вразумляет. Иными словами: Толстой выстраивает здесь полемическую стратегию