ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

133 кучера и покачивающегося конторщика, она почувствовала, что ей будет совестно, если кто-нибудь оглянется, и она не стала доставать зеркала.. Но, и не глядясь в зеркало, она думала, что и теперь еще не позд- но…» [Толстой, XIX, 182]. Обратим внимание, что на минимальном пространстве текста слово «зеркало» повторяется 4 раза. Помимо описания психологиче- ского состояния стареющей женщины здесь, очевидно, скрыты симво- лические значения образа зеркала. Зеркало, в котором НЕ отразилась Долли, ассоциативно связано с «отражениями жизни», которые «не- приятны» Анне. В литературе о зеркале как феномене семиотики куль- туры отмечено, что «с зеркалом может быть связана тема двойника, отражение связано с рефлексией, самосознанием» [Левин, 1988, 8]. Дарье Александровне совестно следить за отражением жизни (вместо жизни), она сопротивляется этому, и именно поэтому ей дано судить жизнь в Воздвиженском взглядом постороннего наблюдателя, она не уходит в зазеркалье жанра романа. В мире Воздвиженского, которое находится в стороне от большой дороги, мире, где царит ска- зочная роскошь, и живут сказочно красивые и, как будто, осущест- вившие все свои желания люди («английское счастье, баронетство и имение»), Долли все время ощущает себя «неловко». «Ей не нравилась та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести время, она, отдохнув, опять присоеди- нилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь день ей казалось, что она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит все дело» [Толстой, XIX, 210] . Сцена игры в тен- нис подробно разбиралась В. Е. Ветловской в связи с образом теат- ральности, игры в романе [Ветловская, 1979, 32]. В. Я. Фрейдин отме- чал появление в данном эпизоде классического символико- философского мотива «мир – театр», избранный в качестве символа сложности и искусственности миропорядка [Фрейдин, 1989, 8]. Нет ничего удивительного в том, что в родовом поместье англо- мана Алексея Вронского комната, отведенная для Долли, «производила впечатление изобилия и щегольства и той новой европейской роскоши, про которую она читала только в английских романах, но не видала еще в России и в деревне» [Толстой, XIX, 191], что оборудование дет- ской комнаты было «английское, прочное, добротное, и, очевидно, очень дорогое» [Толстой, XIX, 193], но постоянное уподобление мира Воздвиженского миру английского семейного романа позволяет гово- рить о сюжетной рифме эпизодов «поезд – Воздвиженское». Вероятно,