ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

132 Жизнь Анны в Воздвиженском судит Долли, сторонний наблюда- тель, человек из иного мира. Любопытно будет сравнить черновой и окончательный варианты этого эпизода. В черновом варианте на- стойчиво звучит авторский голос, осуждающий обитателей поместья. «Все говорило о той некрасивой новой роскоши, свойственной одина- ково быстро из ничего разбогатевшим людям,…вышедшим из условий честной жизни, так как источник этой некрасивой роскоши один: желание наполнить пустоту жизни, пустоту, образовавшуюся или от неимения общественной среды или от потери среды бывшего об- щества» [Толстой, XX, 475] . Казалось бы, подобная, социальная мо- тивировка мира Воздвиженского абсолютно объективна. «Потеря сре- ды бывшего общества» – это, как будто, самая первая, лежащая на поверхности причина трагедии героини. Однако в окончательной ре- дакции романа есть только точка зрения Долли, которой все время «неудобно» в этом мире. Толстой заменяет этические оценки обитате- лей Воздвиженского на «жанровые». Долли воспринимает мир Анны как роман, и границы ее пребывания в жанре очерчены достаточно отчетливо. Обратимся к тексту: «…думая о романе Анны, параллельно с ним Дарья Александровна воображала себе почти такой же роман с воображаемым собир а- тельным мужчиной, который был влюблен в нее. Она, так же как Ан- на, признавалась во всем мужу… В таких мечтаниях она подъехала к повороту с большой дороги, ведшему в Воздвиженское» [Толстой, XIX, 183] Здесь почти дословно повторяется сцена с Анной в поезде: обе женщины мечтают стать героинями романа, обрести иное, «жан- ровое» бытие, убежать из мира действительности. Анна становится для Долли «леди Мери», героиней романа. Оправдывая ее, Дарья Алексан- дровна почти дословно повторяет слова, сказанные автором о ее (Ан- ны) желании жить: «В чем же она виновата? Она хочет жить. Бог вложил нам это в душу» [Толстой, XIX, 184]. Сравним : «Ей слишком хотелось жить, а не следить за отра- жением жизни других людей» [Толстой, XVIII, 106] . После этого оп- равдания Анны перед Дарьей Александровной предстают в воображе- нии «самые страстные и невозможные романы». По дороге в Воздви- женское Долли теоретически повторяет судьбу Анны, в какой-то сте- пени становится ее двойником, пытается мысленно сыграть роль ге- роини романа. Однако следует обратить внимание на эпизод с зерка- лом, в которое хотелось посмотреться Долли: «…ей хотелось посмотреться в зеркало. У ней было дорожное зер- кальце в мешочке, и ей хотелось достать его; но, посмотрев на спины