ТОЛСТОВСКИЙ ЧТЕНИЯ. 2016

115 правду, со сценами, в истинность которых трудно поверить. Здесь ве- ликий реалист уступает место проповеднику подлинного религиозно- нравственного учения. Писатель спешит воспроизвести цепочку пере- рождений всех тех персонажей, которые оказались зачинщиками или «творцами» зла и были показаны в первой части повести. Автор про- изведения намечает разные формы такого перерождения: в одних слу- чаях – от мощного воздействия на душу образа непротивления, в дру- гих – под влиянием общения с уже воскресшим человеком, в третьих – благодаря проповеди, но чаще всего – от воздействия услышанного или прочитанного слова Евангелия. Толстой оптимистически смотрит на жизнь и ее перспективы, он верит в искоренение зла, в улучшение и совершенствование природы человека и торжество добра. И это радостное, светлое чувство переда- ется читателю, который любит счастливый конец произведения, жаж- дет торжества добра над злом. Но когда благодарный читатель подхо- дит к повести с эстетическими критериями, он при встрече со второй частью повести испытывает неудовлетворение. Ведь писатель – за редким исключением – не воспроизводит здесь сложный процесс пси- хологической и духовной перестройки человека под влиянием усвоен- ной, новой для него истины, и перерождение происходит слишком быстро, как некое чудо, которое обычно бывает в волшебной сказке. Обычно же в жизни изменение психики и взглядов протекает в столк- новении, борьбе старого с новым, с мучительными переживаниями, срывами, колебаниями. А художник слова с его прежним пристрасти- ем к «текучести» здесь ее не передает. По словам М. Б. Храпченко, «та широкая жизненная, социальная перспектива, которая всегда открыва- ется в лучших художественных созданиях Толстого, в “Фальшивом купоне” уступает место религиозно-нравственной дидактике. Основ- ным в повести является не столько обрисовка различных форм жизни, сколько утверждение христианских моральных принципов, иллюстра- цией которых и являются отдельные сцены» [Храпченко, 1963, 374.] Однако если мы подходим к этой повести с художественно- эстетической точки зрения, нас не может не восхитить композицион- ное мастерство Толстого. Вновь обратим внимание на двухчастность построения произведения и на внутреннюю оправданность такого ху- дожественного решения. Если первая часть посвящена истории зарож- дения и распространения зла, то вторая – истории его одоления рас- пространяющимся и утверждающимся добром. 23 маленькие главки первой части – это звенья одной черной цепи, тогда как 20 главок вто- рой части – звенья цепи светлой. Первая часть представляет собою