ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

316 это и многое другое подтверждает слова Ричарда Ф. Густафсона, кото- рый называет Толстого не только русским художником, но и христи- анским богословом второй половины XIX – начала XX века [Густаф- сон, 2003, 446]. Роман создавался на фоне интенсивной религиозно- философской работы Толстого в 1880–1890 годах, и тесно связан с произведениями этого периода. Автоцитации и отсылки связывают роман с книгами Толстого «Соединение и перевод четырёх Евангелий» 1880–1884 гг. [Толстой, т. 24, 7], «В чём моя вера» 1884 г. [Толстой, т. 23, 304], «О жизни» 1888 г. [Толстой, т. 26, 131], «Царство Божие внутри вас» 1890–1893 гг. [Толстой, т. 28, 1], «Круг чтения» – замысел с 1886 г., [Толстой, т. 41 и 42] и другими. В романе отразились литера- турные и религиозно-философские искания Толстого за предшест- вующие почти полвека. Библейские аллюзии первых двух глав «Воскресения» являются основой, на которой строится идея произведения. Набори Сёму отме- чает: «Рассказ Толстого обычно имеет характер эпического повество- вания и в то же время построен так, что с самого начала читатель об- наруживает основную нить, которая и приводит к развязке» [Васэда бунгаку, 1908]. Первая глава содержит аллюзию на библейское Творение. В пер- вом абзаце трижды приводится прогрессия развития жизни (« красота мира Божия »), которая по структуре имеет сходство с последователь- ностью творения в Быт. 1:12–22. « Веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети »; в библейском повествовании каждый день тво- рения оценивается как « и увидел Бог, что это хорошо », и в итоге « хо- рошо весьма » (Быт. 1:31). Люди же пытаются « изуродовать ту землю, на которой они жались », придавая этой земле « безвидность » (Быт. 1:2). В своём религиозно-художественном творчестве Толстой проводит мысль о том, что ключевые библейские события имеют не просто ис- торический или мистически-духовный смысл, но связаны с нравствен- ными основами вселенского бытия. «Жизнь есть ничто иное, как тво- рение. И мы, люди, орудия творчества. Мы творим мир по воле Бога» [Толстой, т. 52, 140]. Более детализированная аллюзия приведена в начале второй гла- вы романа. Обстоятельства рождения центральной героини Катюши Масловой Толстой передаёт в связке с Евангельским описанием рож- дения Иисуса Христа. Такой авторский ход позволяет полнее реализо- вать замысел романа: человек «возвращается к источнику, Богу» [Тол- стой, т. 24, 515] через Сына человеческого, который есть «единая сущность божества, находящегося во всех людях». Аллюзия на Рожде-