ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

299 Наконец, внимания заслуживает трактовка Г. Д. Гачевым [Гачев, 1968, 128–129] спора Кутузова с Бенигсеном в Филях как эпизода, типоло- гически сходного с опровержением демагогических софизмов Терсита (ответ Одиссея Терситу в «Илиаде»). Подобный пример видит Гачев и в эпизоде бунта в Богучарове (софизмы отказывающихся уехать и увезти княжну Марью крепостных). А вот пример парадоксальной толстовской «диалектики души»: вспоминая, какие минуты своей жиз- ни считал лучшими и счастливейшими князь Андрей, мы должны бу- дем признать, что это были минуты самых острых физических и нрав- ственных страданий – Аустерлиц, «мертвое укоризненное лицо жены» [Толстой, 1978–1985, т. 5, 165]… Думается, что мини-структуры, подобные апории и парадоксу, в идейной структуре «Войны и мира» выполняют роль, близкую к той, которую вообще выполняет в художественных произведениях т.н. «текст в тексте». «Внутри основного произведения своей сепаратной жизнью живет самостоятельное произведение или художественный эпизод, ко- торые в контексте основного произведения обретают новые смыслы и дают дополнительные смыслы семантике основного произведения»,– считает Ю. Борев [Цит. по: Чупринин, 2007, 565–566]. Общепризнанным является тот факт, что в иерархии смыслов «текст в тексте» занимает более высокое положение, чем его контекст. Во всяком случае, «текст в тексте» демонстрирует «сгущение смысла» (Б. М. Гаспаров) и, кроме того, порой является отсылкой к жанровому коду. Поэтому апорийно- притчевые структуры и парадоксы, которыми так богата «Война и мир», едва ли безразличны для жанровой природы «Войны и мира». Самую, наверное, знаменитую из апорий Зенона Элейского (око- ло 490–430 гг. до н. э.) – апорию «Ахиллес» – Толстой напоминает читателю в первой главе третьей части третьего тома, сразу после кульминационного бородинского эпизода. Эта античная апория, кото- рую Толстой называет «софизмом древних» [Толстой, 1978–1985, т. 6, 275], в «Войне и мире» лишь «верхушка айсберга», соотнесенная с глубинной парадоксальностью всей идейной структуры произведе- ния . С изложения этой апории Толстой начинает свое знаменитое обоснование «дифференциала истории». «Используя тезис о непре- рывности движения, Аристотель предлагает решение апорий Зенона, утверждая тем самым возможность существования и познания движе- ния» [Месяц, 2008, 297], – читаем в энциклопедии. Толстой же на при- мере этой апории поясняет непрерывность движения истории. Кроме того, апорийное мышление («апория» буквально означает «безвыход- ное») нацелено на решение нерешаемого вопроса, на парадоксальный