ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

291 1982, 1]. У каждого было одно успокоение, что«...умер он, а не я» [Толстой, 1982, 2]. Через некоторое время так называемые «друзья» Ивана Ильича подумали невольно и о том, что теперь им надобно исполнить очень скучные обязанности приличия и поехать на панихиду и к вдове с ви- зитом соболезнования» [Толстой, 1982, 2]. Итак, Петр Иванович – «друг детства», перед тем как поехать на погребение, пошел домой, пообедал (!) с женой, обедая, передал весть о смерти Ивана Ильича (потеря друга не мешала ему есть!) и возможности устройства ее брата на работу. На панихиде этот друг детства получает приглашение от одного приятеля «соединиться на партию у Федора Васильевича» и приятно провести сегодняшний вечер, поскольку нет основания, чтобы «инцидент этот мог помешать нам провести приятно и сегод- няшний вечер» [Толстой, 1982, 3]. Итак, перед нами человек (если еще можно этим словом обращаться к нему!), полностью оскудевший ду- шой и заботящийся только о «приличии» и «приятности». Жена Ивана Ильича Прасковья Федоровна тоже не находилась в шоковом состоянии и не пала духом, а, наоборот, трезво рассуждала о финансовых вопросах, касающихся места на кладбище: «Она очень обстоятельно расспросила о разных ценах земли и определила ту, ко- торую следует взять» [Толстой, 1982, 5]. Ее заботы о финансах не ос- тановились только на этом. Даже несмотря на то, какой это был пе- чальный день для семьи, она отвела Петра Ивановича в гостиную, чтобы узнать, «нельзя ли как-нибудь вытянуть еще побольше денег» [Толстой, 1982, 5] от казны по случаю смерти мужа. До этого она уже успела собрать «до мельчайших подробностей» [Толстой, 1982, 5] ин- формацию насчет того, как в таких случаях достаются деньги от казны. Прасковья Федоровна наделена еще одним «качеством»: она ис- кусственный, притворный человек. Перед людьми она ведет себя так, как будто смерть мужа ее сильно опечалила и расстроила, а на самом деле она не забывает думать о личных выгодах: «Ах, Петр Иванович, как тяжело, как ужасно тяжело, как ужасно тяжело,– и она опять за- плакала» [Толстой, 1982, 5]. Нарушение хронологической последовательности в композиции по- вести вызывает у читателя заинтересованность в том, какого рода был человеком этот Иван Ильич, смерть которого вызвала такое равнодушие у всех в его окружении! И с третьей главы мы начинаем узнавать об Ива- не Ильиче и постепенно обнаруживаем причины подобного поведения. В первом же предложении IIIглавы выражается и озабоченность, и беспокойство, и тревога Толстого по отношению к жизненной фило-