ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

261 Одной из проблем, всплывающих при рассмотрении возможности иного исхода Бородинского сражения, является проблема резервов, в частности, вопрос о том, был бы итог битвы иным, если бы Наполеон использовал гвардию. О русском резерве идет меньше споров, считает- ся, что наш человеческий резерв состоял лишь из солдат ополчений, но оставался приличный резерв артиллерии. Но гораздо больше споров вызывает тот факт, что Наполеон отказался от применения лучших час- тей своей гвардии. Толстой красноречиво писал: «Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут… Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, всё равно, что гово- рить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна» [Толстой, 1940, 264]. Далее писатель подробно объясняет, почему так произошло, при- ходя к выводу, что «этого не могло было быть». Основным моментом философских исканий Толстого была проб- лема смысла жизни и связанный с ней вопрос о роли личности в ис- тории. Толстой предлагает читателю искать не причины, а законы, по которым развивается исторический процесс. Таким образом, он отвергает историческую причинность. Действия исторических лиц объявляются произвольными, на этих лицах лежит печать предназна- чения. Особенно ярко это демонстрирует образ Наполеона, созданный Толстым. Цитата из книги «Мемориал Св. Елены», где приведены за- писи бесед Лас-Каза с Наполеоном от 1816 года, содержит 17 случаев употребления сослагательного наклонения: «Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена… Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в её учреждении. Удовлетворённый в этих великих вопро- сах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священ- ный союз… В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хо- зяином…» [Толстой, 1940, 261]. Нельзя не прервать на этом месте ци- тату и не обратиться к строкам, данным несколько выше, где также цитируется Наполеон, отмечающий, что «поле сражения было велико- лепно, потому что на нём было пятьдесят тысяч трупов» тех самых народов, которым писцом он желал бы быть. Толстой беспощаден в своей оценке Наполеона, и мы дове- ряем писателю, убедительно создавшему образ французского импе-