ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

24 По этому поводу Д. С. Мережковский разражается иронической тирадой: «Как же, однако, “если не считать”? Что это значит? Он ис- полнил заповедь Христа: покинул и дом, и поля, и детей – “если не считать того”, что по-прежнему остался с ними? Он сделался нищим, бездомным, роздал свое имение, “сли не считать того”, что согласился из боязни огорчить жену, сохранить свое имение? И о каком тут “зле”, о каком “насилии над женою” идет речь? Конечно, Христос насилия не проповедовал. Он не требовал, чтобы человек отнимал имение у жены и детей и раздавал его бедным, но он действительно требовал, что если нельзя человеку освободиться иначе от собственности, он покинул бы вместе со своими полями, домом имением и жену, и детей, взял крест свой и шел за Ним, чтобы он, по крайней мере, понял до конца это слово: враги человеку домашние его» 1 . Тем не менее Толстой выбрал «семейный крест», который ока- зался более тяжелым, мучительным, чем «крест» подвижничества. Этот выбор и стал для Толстого «крестом» непротивления. И не суть важно, что бескомпромиссность толстовского принципа непротивле- ния была «куплена» ценой его нравственного компромисса с родными и близкими. Оставаясь в семье, Толстой понимал, что он вынужден будет взвалить на себя тот самый груз зла, который он перенес бы на ближних, если бы ушел из дому. Практически до конца дней он обрек себя на «муки собственности». «Все больше и больше почти физиче- ски страдаю от неравенства: богатства, излишеств нашей жизни среди нищеты; и не могу уменьшить этого неравенства. В этом тайный тра- гизм моей жизни» 2 , «Особенно живо чувствовал безумную безнравст- венность роскоши властвующих и богатых, и нищету и задавленность бедных. Почти физически страдаю от сознания участия в этом безумии и зле» 3 , – такого рода записями пестрят толстовские Дневники 1895– 1910 гг. Можно ли представить себе более экстремальный опыт непро- тивления, чем тот, который выпал на долю Толстого? Уход из Ясной Поляны, жизнь в народе были бы в данной ситуации самым легким выходом из положения. Оставшись в семье, Толстой поступил после- довательно и принципиально, почти до конца дней пронеся «крест» непротивления. Его жизнь в условиях контраста «роскоши» и «нище- ты» протекала в самом важном, напряженном, центральном простран- 1 Мережковский Д. С. Указ. соч. С. 29. Заметим, что именно Толстому, как ни- кому другому, дано было понять и пережить слова Христа «враги человеку до- машние его». 2 Толстой Л. Н. Дневники. 1895–1910… С. 247. 3 Там же. С. 317.