ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

208 жанность (все то, что определяется формулами животное чувство, животная чувственность/страстность) – культивируется. Поэтому жен- щина, по Позднышеву, как объект вожделения, в вертикали мироуст- ройства ЧЕЛОВЕК – ЖИВОТНОЕ – ВЕЩЬ занимает низшую сту- пень: … она будет с помощью мерзавцев-докторов предупреждать зарождение плода, то есть будет вполне проститутка, спустившаяся не на ступень животного , но на ступень вещи (299). То, что связы- вает мужчину и женщину и что принято в обществе называть любовью, Позднышев определяет как животные излишества или обезьянье занятие. Все контексты, в которых используется зооним животное применитель- но к человеку, актуализируют смысл ‘бездуховности’. Человек безду- ховный, то есть человек-животное, парадоксальным образом оказывает- ся ниже животного – это поганый царь природы (297). Не все зоонимы-гипонимы в русском языке имеют отрицатель- ные коннотации и, следовательно, могут использоваться для мелиора- тивной характеристики человека, например, пчела в языковой картине мира ассоциируется с трудолюбием, отсюда выражение трудиться как пчела. В картине мира Толстого значимо роевое устройство жизни этих насекомых – вспомним хотя бы образ роевой жизни в «Войне и мире». В «Крейцеровой сонате» в модусе долженствования Поздны- шев рисует идеал нравственной жизни – идеал не кроликов и обезьян, а роя пчел: Высшая порода животных – людская , для того чтобы удержаться в борьбе с другими животными , должна сомкнуться во- едино , как рой пчел , а не бесконечно плодиться; должна так же, как пчелы , воспитывать бесполых , то есть опять должна стремиться к воздержанию … (292). По интенции говорящего и по поэтике повествования весь моно- лог Позднышева членится на две части: проповедь (изложение тех но- вых взглядов на отношение между полами, которые сформировались у героя после преступления и которые он страстно проповедует) и ис- поведь (рассказ о том, что непосредственно предшествовало убийству и как свершилось преступление). Части резко отличаются стилистиче- ски: до описания вечера, на котором была исполнена «Крейцерова со- ната», монолог Позднышева напоминает знаменитые авторские отс- тупления в романах – «побочные страницы», как их называет В. На- боков, объясняющие, «что и как нам [выделено автором.– Г. Б .] сле- дует думать» [Набоков, 1998, 226] по тому или иному поводу; окон- чание монолога (за редкими исключениями – например, размышление о вреде занятий музыкой или живописью) – мощнейшее художествен- ное воплощение темы ревности. Иными словами: интенциональное