ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

205 или сближения несходного [Павлович, 1995, 14], в нашем случае – сближение сфер ЧЕЛОВЕК (тема образов) и ЖИВОТНОЕ (образный код, стереотип художественного мышления). Мотив ЧЕЛОВЕК – ЖИВОТНОЕ возникает уже на первых стра- ницах повести – в изображении спора эмансипированной дамы и ста- рика-купца. Ведь это только животных можно спаривать , как хозяин хочет, а люди имеют свои склонности, привязанности (270) 1 ,– говорит дама, торопящаяся, высказать суждения, которые, вероятно, ей каза- лись очень новыми (270). Обратим внимание на вводное слово веро- ятно и предикат кажимости в ремарке повествователя: они окраши- вают иронией весь дискурс о браке: европейский взгляд на брак, по выражению ещё одного из попутчиков Позднышева – просвещенного адвоката, отнюдь не нов – только кажется таковым в сравнении с тра- диционным. Мнимое новое представление о любви и браке противо- поставлено заведомо старому – домостроевскому – взгляду: Напрасно говорите сударыня, – сказал старик, – животное скот , а человеку дан закон (270). Закон в понимании старика-купца, только что с гордостью рассказывавшего о кутежах и таких штуках, о которых можно гово- рить только шёпотом, покоится на недоверии, подавлении воли жен- щины: Волю не давать надо сначала. Не верь лошади в поле, а жене в доме (272). Таким образом, в экспозиционной главе Л. Н. Толстой, во-первых, задает тему всей повести и мотивирует монолог главного героя, который, как упоминает повествователь-нарратор, до этого двое суток молчал, неизменно уклоняясь от общения, во-вторых, форми- рует читательское ожидание – узнать нечто действительно новое, нетривиальное о современном браке – своеобразный новый закон, и, в-третьих, “включает” зооморфный код художественного дискурса. Новый закон, открывшийся Позднышеву в результате нравствен- ного переворота, пережитого в тюрьме, после убийства жены, он фор- мулирует в терминах зооморфизма. Но если в дискурсе “просвещен- ной” дамы и старика зооморфизмы употреблены в контекстах сопос- тавления, в которых имплицитно содержится отрицание, по-разному мотивированное (ср.: ‘Люди – не животные, поскольку их нельзя на- сильственно спаривать’ и ‘Люди – не животные, поскольку живут по закону’), что актуализирует разные смыслы в концептосфере Человека (‘свобода воли’ в дискурсе дамы и ‘подчинение закону’ в дискурсе старика), то в дискурсе Позднышева подчеркивается именно живот- 1 Здесь и далее цитируем повесть по изданию [Толстой: 1958], указывая стра- ницы в круглых скобках.