ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

180 танцию, так и психологически личную. Таким образом, потенциальные жесты «объятие», «щекотка» являются подтверждением того, что ду- шу Нехлюдова переполняет чувство любви, хотя он еще этого не осоз- нает. Жажда движения охватила героя, потому что в самой природе ничто не остается неподвижным: пропадающие следы лодок на воде; нагроможденные друг на друга долины, горы, облака и льдины; разбе- гающиеся берега с тростником; скомканная бело-лиловая горная даль; прорвавшиеся с разорванного неба жаркие лучи заката. Во всем этом движении природы нет «ни одной цельной линии, ни одного цельного цвета» [Толстой, 1983, 8], что ярко контрастирует с искусственной цельностью реалий мира людей, с «математической правильностью городского ландшафта» [Орвин, 2006, 79]. Внимание героя непроиз- вольно концентрируется на «ужасно прямой» линии набережной, ко- торая ассоциируется у него с черным пятном, «которое сидит на носу перед глазом» [Толстой, 1983, 8]. Любопытно, что объединение людей маркируется черным цветом – у Толстого символом греха и невежест- ва, порожденного злом, а также эгоистическими и злобными стремле- ниями личности. Из этого следует, что созданный людьми мир олице- творяет в сознании автора невежество, основанное на эгоистических стремлениях людей. Нехлюдову мысленно хотелось истребить, ликви- дировать набережную, и поэтому он нашел точку зрения, с которой ее не было видно, и «до обеда один сам с собою наслаждался тем непол- ным, но тем слаще томительным чувством, которое испытываешь при одиноком созерцании красоты природы». Для Толстого значимо одиночество «горных» персонажей: «…диалектика одиночества- связанности у Толстого и его персонажей осознается как необходимое условие акта коммуникации с природой, рождающего потребность любовного единения с другими» [Нагина, 2009, 43]. Чувство, рождающееся в душе героя при соприкосновении с при- родой, является естественным состоянием души и противопоставляется в «Люцерне» чувству «задавленности», которое возникает в результате вынужденного общения с англичанами, – состоянию цивилизованно- му, «английскому». Так, за общим обеденным столом главенствует «строгое, законом признанное приличие, несообщительность, осно- ванные не на гордости, но на отсутствии потребности сближения, и одинокое довольство в удобном и приятном удовлетворении своих потребностей», в движениях людей не отражается «никакое душевное волнение» [Толстой, 1983, 9]. Общение с такого рода людьми делает и Нехлюдова таким же «мертвым», как они. Р. Ф. Густафсон рассмат- ривает душевное состояние героя с точки зрения оппозиции «Обита-