ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

162 смысловой структуре драмы. На первый взгляд может показаться, что основной функцией музыкальных мотивов в этом произведении явля- ется лишь яркое оформление сцены и действия. Но при более глубо- ком и детальном анализе выявляется ряд совершенно особых смыслов, которые несут в себе музыкальные элементы этой пьесы. Любимые герои Толстого в той или иной степени имеют отноше- ние к музыке. Не являются исключением и персонажи драмы «Живой труп». К репликам некоторых из них Толстой добавляет ремарки « на- певает », звучание гитары, но, безусловно, главным музыкальным цен- тром пьесы является цыганский хор, цыганка Маша и исполнение ею разных цыганских романсов. Следует отметить, что в этой драме цыганские романсы имеют большое значение для сюжетного развития. Т. е. они выполняют роль «текста в тексте», которая заключается, как правило, в сгущении смысла, в указании на перспективу развития действия или образов. Однако особенность музыкальных отсылок в произведениях Толстого именно в том, что текст исполняемых песен, арий, романсов совсем не приводится в произведении или цитируется крайне экономно. Так, по двум строчкам народной песни «По улице мостовой», приведенным в «Войне и мире» в эпизоде пляски Наташи «у дядюшки», читатель должен вспомнить содержание песни и сопоставить его с сюжетной линией Наташи Ростовой. «В это время Наташа Ростова уже как раз на роковом пороге, она вот-вот рухнет в пагубный мрак, под воркованья Анатоля Курагина», – раскрывает С. Небольсин роль музыкального контекста эпизода пляски в «Войне и мире» [Небольсин, 2002, 4]. В драме «Живой труп» отсылки к цыганскому репертуару так же лако- ничны и так же семантически насыщенны. Итак, музыкальное оформление драмы начинается во второй кар- тине и первом явлении с запевания цыганским хором песни «Канаве- ла». «Канавела» – русицифицированное название цыганской песни «Кон авэла», что означает «Кто приходит?», «Кто является?». Как от- мечает А. Е. Тархов, «цыганское искусство, в котором «страстное» пение, захватывая своим исступлением весь хор, достигает кульмина- ции в общей «безумной» пляске, есть реликт некоего древнейшего экстатического культа , донесенного этим диким и бродячим племе- нем до времен новейшей цивилизации» [Тархов, 1982, 35]. Примерно эти же чувства испытывает и Федя Протасов: «Это степь, это десятый век, это не свобода, а воля...» [Толстой, 1963, 330]. После хорового пения звучит романс в исполнении цыганки Маши «В час роковой». Автор слов в романсе неизвестен, музыка – Михаила Шишкина.