ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

141 я не поляк, но вырос среди поляков и достаточно владею польским языком и очень интересуюсь отношением поляков и их литературы к последнему на- правлению Л. Толстого. На это он мне сказал, что в молодости, будучи загра- ницей, он был хорошо знаком с известным историком и публицистом Лелеве- лем, что из современных польских писателей он больше всего ценил Генриха Сенкевича, последний роман которого «Без Догмата» он с большим интересом читал сейчас в «Русской Мысли». Элизу Ожешко Лев Николаевич ставит зна- чительно ниже, считая ее чересчур сантиментальной. На вопрос мой, не знает ли он в польской литературе писателей, сродных ему по духу, Л. Н. указал мне на графа Юрия Мошинского, писавшего о нравственном возрождении. После я познакомился со взглядами этого писателя по прекрасной статье М. Урсина, печатавшейся в «С. Вестнике», «Религиозно-политические идеалы польского общества». – «В борьбе с Россией, – пишет Ю. Мошинский в предисловии к своему последнему сочинению, – мы имеем только одно несокрушимое ору- жие, один сильный щит против ее нападения и одно верное средство к ее об- ращению. Это средство завещал Сын Божий в учении о любви к врагам». Затем Лев Николаевич предложил мне прочесть в корректуре свой по- следний труд «Для чего люди одурманиваются», предназначенный для печата- ния в «Русской Мысли», а сам удалился о чем-то хлопотать. Крайне усталый с дороги, я все-таки с захватывающим интересом пробежал статью. Не прошло и часа, как Лев Николаевич вернулся, а меня в это время позвали в сад, где в тени под деревьями, за большим столом собрались некоторые члены семьи Льва Николаевича. Все они собрались вокруг Софии Андреевны, супруги Льва Николаевича, очень красивой дамы, которой тогда, в 1890 году, нельзя было по виду дать больше 40 лет. София Андреевна и Татьяна Львовна приласкали мою девочку, но она, по натуре очень робкая и застенчивая, все время жалась в уголок. София Андреевна стала спрашивать про некоторых "посредников- ских" работников. В общем, она, по-видимому, довольно скептически относи- лась к тому новому течению, которое было вызвано к жизни последними про- изведениями Льва Николаевича и последовавшим за ним стремлением опроститься и сесть на землю. Не без иронии София Андреевна сослалась на несколько примеров из жизни интеллигентных колоний, на действительно некрасивый поступок одного из самых ярых последователей Льва Николаеви- ча, некоего Р., который, поселившись в одной из Смоленских колоний, пере- ссорился со всеми, чуть не привел к распадению всю колонию, затем ушел оттуда и поселился у Неплюева. Вернулся Лев Николаевич и после завтрака предложил прогуляться в са- ду. Пошли все, взрослые и дети. Оля положила в платок яблок, Лев Николае- вич заметил, что эта ноша стесняет ее, взял у нее платок и подвесил к первому попавшемуся фруктовому дереву. На обратном пути мы проходили другой тропинкой, и Оля забыла платок на дереве. После прогулки нас пригласили наверх, в столовую обедать. Столовая в Ясной Поляне – известная комната и описывалась уже не раз посетителями. Эта комната, тянувшаяся во всю ши- рину второго этажа, с окнами на две стороны. Наверх в столовую из сеней ведет деревянная лестница, заканчивающаяся широкой площадкой, ведущей