ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

121 Однако во всей этой круговерти все же находится один человек, который выказывает доброту и сочувствие к несчастным: именно бла- годаря этому сюжетному ходу рассказы получают динамическое раз- витие и обретают высокий гуманистический пафос. В Гикоре – это старая мать купца, дэда, как ее называют. Она единственная проявляет к нему участие, заботу, наставляет его, учит «как надо самовар ставить, как чистить ботинки, щетку держать, как мыть посуду». Старуха изо всех сил пытается остановить разъяренного сына, избивающего Гикора ногами, при этом он повторял: «Вишня дорогая, да? Вишня дорогая…» Она тайком выхаживает его. В конеч- ном итоге она ничем не сможет помочь ему, но чрезвычайно важно, что звучит хотя бы один человеческий голос в защиту обездоленного и поруганного ребенка, в защиту справедливости. Именно эти стороны произведений классиков поднимают их творения над простым быто- писанием, натуралистическим отображением жизни. Если Гикор вспоминает жизнь в деревне как счастливую, то Алеше нечего вспомнить, кроме насмешек и труда под окриком роди- телей. Однако радость жизни посещает и его, и именно во время слу- жения у купца. Особенную силу в рассказе Толстого обретает история любви кухарки Устиньи и Алеши. Чистой мелодией она врывается в общий тяжелый ход серых безрадостных будней. Когда по- настоящему его полюбила девушка, он понял: «…случилось с ним са- мое необыкновенное в его жизни событие … человек так, ни зачем нужен другому человеку, нужно ему послужить, его приласкать, и что он, Алеша, тот самый человек». Нежные доверительные отношения, забота друг о друге открывают перед Алешей чудесный радужный мир. Он делается единственным и неповторимым. Однако общество тут же отторгает возможность самостоятельности Алеши, то есть по- тери рабочей силы. Такое наказание – запрет на простое человеческое счастье, казалось бы, должен вызвать протест, озлобить Алешу, но это чудовищное отношение к нему не отняло у него веры в то, что он жи- вет правильно. Переживания Алеши глубоки, они надломили его. Он вынужденно смиряется, также безропотно продолжает служить людям. Толстой создает картину пронзительной художественной силы еще одной истории чувств. В этом варианте прочтения рассказа (здесь я полемизирую сама собой), кажется, что внутренняя логика рассказа развивается в этом направлении. После того, как Алеше запретили жениться, было пору- гано светлое чувство, право на индивидуальность. Чудо любви откры- лось Алеше и Устинье, нежный росток чувства, пробившийся в заско-