ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

112 ка». Но мысль у произведений одна: об абсолютной невозможности достичь взаимопонимания между помещиком и крестьянами. 28 мая 1856 года в «Дневнике» Толстой пишет о «сходке», на ко- торую он позвал своих крестьян, «чтобы узнать, согласен ли будет мир на оброчное положение при следующих двух условиях: 1) чтоб кресть- янские земли все отмежеваны были к одному краю, и 2) чтоб дело я имел не с каждым отдельным крестьянином, а с обществом, причем общество за недоимки обязано выставлять по урочной плате нужное число рабочих» [Толстой, ХХI, 1985, 169–170]. Молодой барин пыта- ется внушить крестьянам, насколько выгодна будет для них новая форма хозяйствования. Однако встречает с их стороны «несогласие» – «они, видимо, предполагали во мне умысел обобрать их» [Толстой, ХХI, 1985, 170]. Толстой объясняет, растолковывает, убеждает. Кое- кто из крестьян готов согласиться с хозяином. Но «большинство голо- сов» перевешивает: « 10 июня. Была окончательная сходка. Долго мол- чали на мой вопрос: согласны ли? Наконец один маленький плюгавый бедняк заговорил за всех и объявил, что не согласны. Общее мычанье подтвердило» [Толстой, ХХI, 1985, 177–178]. И вот вывод Толстого: «Контракт с ними невозможен» [Толстой, ХХI, 1985, 178]. Этот неудачный опыт общения с крестьянами Толстой художест- венно запечатлел в рассказе «Утро помещика». Только то, что в «Днев- нике» еще находило отражение в суховатых терминах («оброчное поло- жение», «урочная плата», «межевание», «контракт» и др.), в рассказе «Утро помещика» вылилось во взволнованную, даже вдохновенную речь девятнадцатилетнего дворянина Дмитрия Нехлюдова, оставившего университет и желающего только одного – улучшить жизнь своих кре- стьян – и видящего в этом смысл своей жизни. В письме Нехлюдова тетушке читаем: «… главное зло заключается в самом жалком, бедст- венном положении мужиков, и зло такое, которое можно исправить только трудом и терпением… Не моя ли священная и прямая обязан- ность заботиться о счастии этих семисот человек, за которых я должен отвечать Богу? <…> Я чувствую себя способным быть хорошим хозяи- ном <…> я пошел по совершенно особенной дороге, но которая хороша, и, я чувствую, приведет меня к счастию» [Толстой, II, 1978, 321–322]. В ответном письме мудрая тетушка справедливо замечает: «… легче сде- лать собственное счастие, чем счастие других» [Толстой, II, 1978, 322]. Но молодой барин исполнен решимости. Он совершает «подворный обход» с записной книжкой, в которой отражены «нужды» крестьян. Вот «Иван Чурисенок – просил сошек» [Толстой, II, 1978, 324]. Когда же Нехлюдов увидит избу Чурисенка, то сразу поймет, что здесь