ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 2014

109 северский князь Игорь, неожиданно для самого себя он ощутил свою вину перед братом Всеволодом, которого и призвал себе на помощь: «Игорь полки заворачивает, ибо жаль ему милого брата Всеволода» [Слово..., 65]. Теперь он мыслит не только как отдаленный от Всего , но и ощущает себя частью этого Всего , ведь актуализированное автором психологическое состояние героя, «жаль», свидетельствует о душев- ном переломе, который дается не так то легко, а выпадает не всякому, а только тому, кто пройдет через покаяние. «Чудесное возвращение князя Игоря действительно "становится символом спасения христиан- ского мира", ближайшим же образом – собственной посеченной дру- жины, но спасения не физического, а духовного. Подобно Христу, смертью искупившему грех Адама, князь Игорь военным поражением и позорным пленением искупает собственный грех – гордыню» [Есау- лов, 38]. Автор «Слова» не дает картин духовного преображения сво- его героя, он лишь свидетельствует о нем как о свершившимся факте, когда Игорь вспоминает об участи, постигшей в 1093 оду князя Рости- слава – брата Владимира Мономаха, не получившего благословление, как и сам Игорь, на поход: «Не такова-то, говорит он, река Стугна: скудную струю имея, поглотив чужие ручьи и потоки, расширенная к устью, юношу Ростислава заключила [Слово…, 103]. Сам факт при- поминания свидетельствует о пережитом внутреннем преображении человека, испытавшего на себе губительность своенравия и своеволия, ведь если бы ему напомнили, то это было бы всего лишь наставление, но он ощутил это сам и понял, что становление человека предполагает движение от «Я» к «Мы», когда он осознает себя как Всё и часть Всего . Князь Андрей, придя в себя после ранения на Праценских горах. Открыл, что не человек движет историей, жизнью, но она расписана свыше и познать её движение – это и есть путь самоопределения и самосознания человека. По приказу Кутузова Андрей Болконский бросается возвращать отступающих воинов, поднимает упавшее зна- мя и с криком «Ребята, вперед!» ведет за собой в атаку батальон. Раненный в голову, от падает и видит небо – глубокое синее безмя- тежное небо. В этот момент он понимает тщету своих прежних уст- ремлений: «Хорошо бы это было <…> ежели все было бы так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо было бы знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после неё там, за гробом <…> Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего-то непонятного, но важнейшего» (9; 359). Налицо момент перехода человека от ощущения себя как Всего к по- пытке освоиться во Всём , частью этого Всего . И когда, изнемогая от