ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998

Л. Н. ТОЛСТОЙ - ХУДОЖНИК с действительными событиями в них появляются вымышленные факты и судьбы героев. 4. Что касается структуры повествования в рассказах Толстого, то здесь также очевидно его новаторство. Мы проследили эволюцию толстовского стремления уйти от субъективизации повествования. С этой целью писатель настойчиво искал новые возможности и варианты замены авторского «я» в рассказе повествовательским 3-м лицом. Поиски эти сначала выдвигают на первый план своеобразного медиума, посредника между автором и читателем - повествователя, тип которого был разрабо­ тан Толстым уже в самых ранних его литературных опытах. Толстовский повествователь - человек «непосредственной чистоты нравственного чув­ ства» (Н. Г. Чернышевский). Эта его черта рождает в повествовательной структуре рассказа «эффект остранения», выявляющий истинную сущ­ ность явления или предмета (отношение к войне волонтера из «Набега», взгляд маркера на жизнь Нехлюдова в «Записках маркера», постоянные «озарения» и «прозрения» страждущих героев «народных» и типологи­ чески близких к ним рассказов последнего тридцатилетия). Относительная субъективность повествователя явно мешает Тол­ стому в его художническом стремлении даже в рассказе эпически охва­ тить мир. Писатель искал способы преодоления односторонности, одно­ мерности видения мира. В результате рождается новый принцип рассмотрения действительности - сцепление многочисленных позиций и воззрений на окружающий мир «любимых» героев, в своей совокупнос­ ти как бы представляющих в рассказе всевидящую и всезнающую фигу­ ру повествователя. Впервые такая форма (субъективизация повествова­ ния) со всей определенностью обозначилась в рассказе «Севастополь в августе», где глазами Володи и Михаила Козельцовых читатель смотрит на совершающееся вокруг. Однако авторская позиция отнюдь не замыка­ ется в этой совокупности множества концепций жизни. Автор остается в рассказе существом надличностным, с определенным избытком автор­ ского кругозора. Он позволяет себе время от времени включаться в пове­ ствование, чтобы помочь читателю увидеть подлинную сущность явле­ ния при помощи необходимых сопоставлений или ассоциаций, чтобы рассказать о том, что будет после смерти героев. «Монологическая» (по М. М. Бахтину) повествовательная манера к концу первого десятилетия творчества все более утверждается в расска­ зах Толстого. Но с применением пластических вариантов объективной формы повествования от 3-го лица она не нарушала принципа объектив­ ного изображения жизни, а лишь являлась цементирующим началом 9