ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998

Л. Н. ТОЛСТОЙ И ЛИТЕРАТУРА обстоятельной статье о поэте, принадлежащей все тому же И. Г. Ям­ польскому [4]. Между тем пародийная вещь Минаева, опубликованная под одним из расхожих его псевдонимов - Михаил Бурбонов, представ­ ляет несомненный интерес с точки зрения вовлеченности в систему «се­ мантических шумов» эпохи создания «Войны и мира». Пародия, как известно, представляет собой художественную мо­ дель мира с двойным текстовым шифром, декодирование которого осложняется наличием множественных «семантических шумов», если воспользоваться определением И. Левого [5], связанных с радикальным переосмыслением и искажением информации в человеческом «передат­ чике» и «приемнике». Рассматривая вовлеченность пародийного текста в систему «семан­ тических шумов», в первую очередь отмечаем, что он сам является глав­ ным из них, поскольку в нем изначально заложено ироничное сме­ щение системы шифровки произведения, послужившего объектом пародии. Вопрос, следовательно, в следующем: 1) какова степень этого смещения, 2) каков характер отношений автора йародии (выступающего одновременно дешифровщиком и шифровальщиком) к литературной тра­ диции и - соответственно - к новым эстетическим тенденциям, 3) каков уровень творческого потенциала как автора пародии, так и направления, им представляемого, 4) в каких отношениях пародируемый и пароди­ рующий тексты находятся с историко-культурным контекстом эпохи, понимаемым как комплекс имеющихся и возможных, разрешенных и запрещенных реализаций жизни художественного произведения как результата осознанного творческого акта, функционально связанного с этими реализациями по основаниям разрешения, поддержки, погаше­ ния, компенсации и интенсификации? Посмотрим с этих позиций на стихотворение Минаева. Совершен­ но очевидно, что поле «разрешенных семантических шумов» включает в себя в первую очередь пародирование содержательных моментов, связанных с «семантикой» Бородинского боя, толстовской концепцией смысла истории («...Ведь заране, / Как говорится в алкоране, / Наш рок определен... / Лежит над миром, как попона, 7 Лишь "власть стихийного закона..."») и отдельными замечаниями писателя в статье «Несколько слов по поводу книги "Война и мир"». Д. Д. Минаев, будучи последо­ вательным радикальным демократом, произведения Л. Н. Толстого не принял и со всей силой «разночинного сарказма» прошелся по раздра­ жавшим его ариетократически-фаталистическим «красотам» эпопеи, порой передергивая факты (как, например, в случае с насморком Напо­ 49