ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998

Л. Н. ТОЛСТОЙ - ХУДОЖНИК не могут быть отделены от вопросов, прямо связанных с творческим методом Толстого, обычно определяемого как диалектика души, или, скорее, - диалектика мысли. Вариативность отдельных эпизодов и смы­ словых формул в разных редакциях - это не поиски точной (уже извест­ ной Толстому) идеи. Так, например, смысловая формула, вводимая Тол­ стым в начале рассказа и представляющая собой сжатое определение одной из самых главных идейных установок рассказа, имеет три основ­ ных варианта: 1) рассказчик считает дурное хорошим, 2) люди считают дурное хорошим, 3) рассказчик не знает, что такое хорошее и дурное. Толстой колебался, выбирая один из трех вариантов; вычеркивал и восстанавливал один из них не только по мере работы над раз­ ными копиями, но и по мере работы над синхронным материалом. В этом случае нельзя говорить ни об эволюции авторского замысла, ни об уточнении идейной формулы. Здесь имеет место инвариантность этих формул, их равнозначность с точки зрения процесса мысли само­ го Толстого. Это предположение подтверждает обнаружение всех вариантов в других произведениях более позднего или более раннего периода творчества, где они в должной мере эксплицированы. Так, например, очень интересные результаты дает сопоставительный анализ «После бала» и автобиографической трилогии (а именно «Детства»), Третий вопрос — вопрос о соотнесенности выраженной в твор­ ческой истории рассказа мысли Толстого: с одной стороны - с ранним творчеством писателя, а с другой - с тем контекстом, в который рас­ сказ «После бала» попадает в начале XX века («Крейцерова соната», «Воскресение» и т. д.). Иначе говоря, рукописи «После бала» дают ос­ нование говорить о том, что в позднем творчестве Толстого выявля­ ется вполне определенная тенденция - стремление переосмыслить темы своего раннего творчества в духе тех итогов, к которым он при­ шел к началу XX века. 31