ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998

XXIVМЕЖДУНАРОДНЫЕ ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ отталкиваясь от противоречий, стремится разрешить их посредством морально-этического соподчинения контрастных начал и понятий; с дру­ гой - невольно возвращается к раздвоенности, вновь погружается в проти- воречия, тяготеет к всеохватности антиномий. Трактат «О жизни» в целом представляется кульминацией толстовских противоречивых мыслей о жизни и человеке, вершиной - и в стремлении предельно развести, противопоставить реальное и идеальное, и в попытке примирить мораль­ но-этическое и психологическое, «животное» и «разумное» начала. Сте­ пень сгущенности, концентрированности толстовских противоречий в трактате такова, что за этим с необходимостью должен был последовать качественный сдвиг во всей системе исканий писателя. Природа толстовской творческой мысли в трактате неоднородна не только потому, что в процессе работы произошла резкая жанровая переориентация: с эпистолярно-исповедальной формы (ответное письмо А. В. Дитерихс о жизни и смерти) Толстой переключается на журналь­ ную научную статью, обдумывает и излагает материал в форме научно­ го доклада на заседании открывшегося Психологического общества. Не­ стабильность толстовской мысли, форм ее выражения в трактате обусловлена характерным для писателя качеством, стирающим подчас грань между философско-отвлеченным, сугубо аналитическим, трактат- ным изложением материала и художественной, образной стихией. Поиск Толстым морально-этического абсолюта неизменно сталкивается с неис­ требимым чувством процессуальное™, «текучести». Обобщающие и по­ учающие, «несущие» в себе нравственные универсальные истины, афо­ ристичные и риторичные толстовские формулы жизни вдруг наполняются парадоксами, контрастами, подвижными образами. В трактате самый ана­ лиз состояния драматической раздвоенности стимулирует подводное ху­ дожественное мышление. Как только Толстой меняет форму выражения мысли, сразу же категории духа и плоти, жизни и смерти вступают в ху­ дожественные соотношения - и за отвлеченной символикой проступа­ ет реальный таинственный процесс жизни. Противопоставляя и соподчиняя в трактате понятия личности и ра­ зумного сознания, писатель формулирует универсальный закон истин­ ной жизни, восходящий как к Евангелию, Корану, поучениям Будды, религиозно-философскому учению Лао-Цзы, так и к волнующей худож­ ника на протяжении всей его жизни емкой антиномии «жизнь —смерть». Прорыв человека от себя внешнего (личности) к себе внутреннему (разум­ ному сознанию) через смерть - воскресение - такова глубинная смысло­ вая основа намеченной универсальной антитезы. Упасть, чтобы поднять­ 22