ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998

XXIV МЕЖДУНАРОДНЫЕ ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ товарок по острогу. На первый план выступает социальный момент, что для позднего Толстого чрезвычайно важно. Л. Н. Морозенко Санкт-Петербург ПРОБЛЕМА СВОБОДЫ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПОЗДНЕГО Л. Н. ТОЛСТОГО XIX в. Толстой заканчивает романом «Воскресение», а XX начина­ ет пьесой «Живой труп». Рядом эти названия воспринимаются почти как авторская антитеза, хотя, скорее всего, это случайность, или, по край­ ней мере, не авторский замысел. Но это противостояние обозначенных проблем отражает объективное движение художественной мысли Толсто­ го в русле изменяющегося жизненного потока. Нехлюдов заканчивает полувековые поиски толстовского героя. Хотя его воскресение начина­ ется с отрицания существующей системы жизни, но открытие нрав­ ственной истины христианских заповедей дает надежду на возмож­ ность сохранения «чистоты нравственного чувства» в любых условиях, обстоятельствах. В «Живом трупе» нет речи о нравственном воскре­ сении героя, но при всех его недостатках и даже пороках это и не рас­ сказ о его падении. Федя Протасов сохраняет в себе живого человека и обретает неза­ висимость именно потому, что становится трупом в существующем порядке вещей: «...я не боюсь никого, потому что труп и со мной ниче­ го не сделаете...» (т. 34, с. 93). Он «выламывается» из установившейся системы. Личность становится личностью лишь вне системы. Федя Про­ тасов - человек со всеми своими недостатками; Каренин, благополучно существующий в этом мире, - безликая фигура, некая пустота; Хаджи- Мурат - личность; Николай I, Шамиль - безликие носители черт систе­ мы, выразители власти. Очеловечивание героя в произведениях позднего Толстого чаще всего начинается с момента, как только он, открыв душу для сострада­ ния, выпадает из установившейся социальной оболочки. Это происходит с Федором Кузьмичом, бывшим Александром I, это происходит и с Ива­ ном Васильевичем из рассказа «После бала», и с солдатом из повести «За что?», раскрывшим тайну бегства политического ссыльного, и с па­ 16