ТОЛСТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ. 1998. Ч.2
какой-то степени знакомые по предыдущим произведениям сцены, опи сания связывает мотив воскресения. Э. Г. Бабаев в наблюдениях харак тера взаимоотношений между героями романа делал акцент на их разъединенности: «Никто никого не понимает», «...мир утратил единство, распался на два мира как это бывает всегда перед революцией». Мно гие эпизоды показвают, как непонимание, отчуждение героев сменяется их психологическим взаимопроникновением. Один из итогов их встреч: «Но вдруг в одно и то же время он почувствовал себя виноватым и пожа лел ее», «..но она уже давно опять любила его и любила так, что невольно исполняла все то, что он желал от нее...» (ч. 2, гл. XXIX). В поэтике рома на рождается новый тип контактности, сопряжения героев [19]. Оба героя группируют вокруг себя свой круг действующих лиц. И тот и другой круг не изолированы друг от друга. Однако в центре два героя, два характера со своими перипетиями. Их различие намече но в дневниковой записи от 5 января 1897 г.: «...попеременно описывать ее и его чувства и жизнь. И положительно и серьезно ее, и отрицательно с усмешкой его» [20]. Толстой дистанциирует своего героя от образа автора, повествователя. В прозрениях Нехлюдова большую роль игра ет нравственный самосуд, который не делает его заложником фаталь но предсказуемой судьбы. В этом принципиальное отличие романного героя «Воскресения» от его предшественников. У Масловой могли быть свои искушения: «На Катюшу находят, после воскресения уже, периоды, в которые она лукаво и лениво улыба ется и как будто забыла все, что прежде считала истиной, просто весело жить хочется» [21 ]. К последней редакции романа Толстой все-таки более бережлив к своей героине. Ее прозрение оказывается более цельным и устойчивым. В сюжетной линии Нехлюдов - Маслова она из ве домой становится ведущей (ч. 2, гл. XII). Она независима в путаной еще вокруг нее интриге («шашни» с фельдшером). Урок для Нехлюдова ее отношения к политическим. Она вкупе с новыми для Нехлюдова людь ми подсказывает, где надо искать истину, «высшую ступень ясности» - в потоке любви ко всем. Ю. Айхенвальд замечал, что «Толстой без идеали зации обретает идеал». По существу, писатель создавал новую концепцию жизни - в противовес теории Дарвина, другим теориям, не исключаю щим насилие. Толстовскую концепцию жизни, выраженную в «Воскресе нии» и других произведениях той поры, уловил Б. Пастернак: «И все главное и непомернейшее в Толстом, то, что больше проповеди добра и шире бессмертного художественного своеобразия (а может быть, и со ставляет именно истинное его существо), новый род одухотворения в восприятии мира и жизнедеятельности...» [22]. 98
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy ODQ5NTQ=